Эмма одернула тяжелое темно-синее платье на Элизабет.
— Подойдите к туалетному столику, пожалуйста, я поправлю вашу прическу, миссис Петре.
Элизабет побледнела.
Накануне вечером Эмма, как обычно, расчесала ей волосы и заплела в косу. Однако, отправляясь на урок, Элизабет собрала косу в пучок. Возвратившись, она предусмотрительно переоделась в ночную рубашку и развесила свою одежду так, чтобы никто не заподозрил, будто она выходила из дома, но совсем забыла распустить косу.
— Спасибо, Эмма, — выдавила она с трудом. Умелые руки служанки ловко управлялись с темно-рыжими прядями, выдергивая заколки, расплетая, расчесывая, вновь заплетая и закалывая их.
— Принести вам шкатулку с драгоценностями?
— Сегодня они не понадобятся.
— Очень хорошо, мэм.
Элизабет вдруг пришло в голову, что Эмма остается для нее такой же загадкой, что и шестнадцать лет назад.
— Ты когда-нибудь была замужем, Эмма?
— Нет, мэм. Хозяева обычно не одобряют браки среди слуг.
— Я бы не стала возражать.
Элизабет встала и повернулась к служанке лицом. Та терпеливо держала на вытянутых руках ее черный плащ. Элизабет просунула в рукава сначала одну руку, затем другую. Шерстяная материя еще не просохла после ее утренней прогулки.
— Ваши перчатки, мэм.
Элизабет заглянула в серые глаза Эммы и… не увидела в них ничего. Ни любопытства, ни неодобрения, ни понимания того, что что-то шло не так.
— Спасибо, Эмма.
— Не забудьте вашу сумочку, мэм.
Элизабет вздохнула с облегчением. По крайней мере ей хватило ума убрать книгу лорда Сафира и свои записи в ящик секретера.
— А мистер Петре… — Она неторопливо натягивала кожаную перчатку. — Он сегодня обедает дома?
— Да, мэм.
Элизабет сосредоточенно натягивала другую перчатку на правую руку.
— Он не поинтересовался, почему я сегодня так долго спала?
— Нет, мэм.
Элизабет невидящим взглядом осмотрела содержимое сумочки. Совершенно очевидно, что ее мужа не интересовали дела жены.
Десятки оправданий промелькнули у нее в голове. Она ухватилась за самое подходящее. Конечно же, поскольку Эдвард очень поздно вернулся накануне, то сам проспал допоздна и не сообразил, что она все еще дома. Сегодня вторник. Даже тяжелый, на конском волосе, турнюр показался ей совсем легким, с души свалилась огромная тяжесть.
Внизу у дверей дома стоял в ожидании темноволосый лакей в короткой черной куртке и черном галстуке.
— Добрый день, — сердечно поздоровалась Элизабет. — Боюсь, что раньше я вас не видела.
Он коротко поклонился, не зная, куда девать руки. В конце концов спрятал их за спину и стал смотреть куда-то поверх ее плеча.