Эверетт молча передал ей монеты.
Она приняла их. Пять соверенов… это было даже больше, чем все то, что побывало в ее руках за прошедшие годы. Лавидия уже и забыла, насколько тяжелыми были такие монеты. На них девушка сможет купить себе немного еды. Ее желудок буквально болел от голода, а пульс отдавался эхом в ушах. Но все же, ей удалось сохранить спокойствие, хотя бы внешне.
Эверетт внимательно наблюдал за девушкой. Казалось, что ее поведение его слегка озадачило.
– В какое время я могу приехать завтра? – спросил маркиз.
– Около пяти, – у нее будет достаточно времени, когда она вернется домой, чтобы убрать то, что он не должен увидеть.
– Хорошо. Лионель будет здесь?
– Нет. Но он не будет иметь ничего против того, чтобы вы пришли. И его не будет, – Лавидия не могла оторвать свой взгляд от его темно-синих глаз, так что ей стоило определенных усилий, чтобы сохранить безразличное выражение лица.
Эверетт направился к двери, но снова обернулся и опять встретился с ней взглядом.
– Лавидия, я писал однажды Лионелю, чтобы убедиться, что ты… что мы… что нет никаких последствий… – он покачал головой, недовольный сам собой. – Пожалуйста, скажи мне правду. У тебя родился от меня ребенок?
Ее сердце болезненно сжалось, но голос прозвучал спокойно:
– Нет, Эверетт, клянусь, ребенка не было.
Девушка уловила, как маркиз расслабился.
– Хорошо, – сказал он, слегка поклонился и покинул квартиру.
Лавидия закрыла глаза и изо всех сил попыталась сдержать слезы. Наконец-то, впервые между ней и Эвереттом дверь не была закрыта наглухо.
Глава 5
«Боже, благодарю тебя за это», – подумал маркиз.
Лавидия действительно не заслуживала такого наказания за его глупости. Он сказал тогда Лионелю, что если его сестра окажется в положении, то Эверетт не станет уклоняться от ответственности. Позже друг прислал ему письмо, в котором заверил его, что Лавидия не беременна, и что нет причин собой жертвовать.
Почему он должен был не верить Лионелю? Ему было достаточно той информации. Сейчас же, при встрече с Лавидией, мужчина ощутил безотлагательную потребность и от нее услышать о том, что все было в порядке. Так требовала его совесть.
«Естественно, было бы лучше, если бы я никогда не притрагивался к ней вообще…»
Эверетт выдохнул и жестом подозвал кэб (прим. пер.: кэб – двухколесный экипаж, род кабриолета в одну упряжку). В первую очередь нужно было защитить картины от дождя. Кроме того, во время поездки у него была возможность спокойно поразмыслить. Было столько всего, о чем он сожалел. Теперь, по крайней мере, у мужчины была еще одна возможность увидеть Лавидию. И почему, ради всего святого, она значила для него так много? Если у маркиза осталась хоть капля чести, то он никогда больше не сможет ее коснуться.