Каждое движение являлось доказательством их любви. Каждый поцелуй, каждое соприкосновение вело их ближе к разрядке. Они обнимали друг друга. Чувствовали, как в них вспыхивал огонь желания. Знали, что приближались к пропасти и не боясь упасть туда – падали.
В экстазе они цеплялись друг за друга, выкрикивая вслух о своем счастье. Мышцы сжимались. Чувства взрывались. Мир рушился.
Они не подумали о том, чтобы задернуть шторы. И бледный утренний рассвет медленно вползал в комнату, принося с собой красноватый свет восходящего солнца. Мужчина откинулся на золотистые локоны Лавидии, которые разметались по его груди и белой подушке.
Эверетт проснулся. Он рассматривал это золотое великолепие, путешествуя взглядом по прекрасному женственному телу Лавидии. Она лежала, тесно прижавшись к нему, и ее рука отдыхала на его сердце.
Она была настолько прекрасной, что было больно смотреть.
Маркиз взял ее за руку, поднес к губам и поцеловал каждый пальчик по отдельности. Спустя некоторое время он начал покусывать мочку ее уха.
– У нас есть проблема, – тихо сказал Эверетт.
– Хм… – пробормотала девушка не открывая глаз и крепче прижалась к нему.
Он снова возбудился. Станет ли Лавидия возражать против того, чтобы он снова доказал ей свою любовь? Сейчас он это узнает! Хитрая улыбка мелькнула на лице мужчины, когда он произнес:
– Я думаю, что делать с твоими фресками. Наверное, я подберу приличные обои и дам кому-нибудь наказ заклеить их.
– Что! – Лавидия неожиданно села, заметила, что была голой и натянула одеяло на свою грудь. – Ты этого точно не сделаешь!
Со смехом он откинул одеяло.
– Скорее всего, ты не понимаешь, какой скандал вызовут эти картины.
– Ты думаешь, что твое общество не простит тебе того, что ты украсил стены картинами своей фаворитки? – теперь девушка окончательно проснулась и ее глаза гневно заблестели. – Ты должен был об этом побеспокоиться прежде, чем позволил нарисовать их, – она попыталась забрать одеяло обратно, глядя на Эверетта с негодованием.
Он тоже возмущенно посмотрел на нее.
– О какой фаворитке ты говоришь? К черту всех фавориток. Высшее общество не простит мне того, что я украсил стены своей спальни фресками, на которых моя жена в таких непристойных позах.
В комнате стало очень тихо. Только через некоторое время Лавидия прошептала:
– Твоя жена?
– Моя жена! – твердо повторил Эверетт. – Я могу быть эгоистичным негодяем, как сказал Лионель, но я не дурак. Я никогда не совершаю дважды одну и ту же ошибку. Я не хочу терять тебя снова. Ты забыла, что я сказал, что никому тебя не отдам? Ты обещала, что останешься со мной.