Лиза только сейчас заметила плохо замытые пятна крови на его одежде, явно чужую шапку из волчьего меха на темных кудрях, осунувшееся лицо и усталые глаза. Она чуть не задохнулась от любви и жалости, но Рюг, присев на корточки, уже обнимал сына и дочь, шапка тут же перекочевала на голову Антона. Ульрика дергала отца за волосы и звонко смеялась. Алекс неожиданно задал вопрос, тревоживший Лизу больше всего:
-Папа, а когда ты насовсем приедешь?
-Скоро сынок, совсем скоро, вот война закончится, и я больше никогда вас не оставлю!
Лиза ни на шаг не отходила от мужа, но Катерина и без ее помощи накрыла на стол, уверенно командуя служанкой и попавшейся ей на глаза Ланой. Ян не без гордости отметил, что его жена в любой ситуации может показать себя хорошей хозяйкой.
За столом к разочарованию Катерины Рюдигер, почти забыв про еду, не сводил глаз с любимой, едва ли не пронося ложку мимо рта. Это было так на него не похоже, что его теща не выдержала:
-Лизавета, ну-ка заставь мужа нормально есть, а то сквозь него уже стены просвечивают!
Лиза фыркнула от смеха и принялась подкладывать ему в тарелку разные вкусности, не забывая и об Иоганне, которому и в самом деле не здоровилось.
Слегка ссутулившийся, бледный, с резким профилем он напоминал нахохлившуюся хищную птицу. Он пытался держаться бодро, но его снова трясло, как в лихорадке, а от вида еды просто тошнило. Он с грустью подумал, что время, когда любые, даже самые опасные раны заживали не дольше, чем за одну ночь, прошло, теперь проклятое серебро еще гуляет в его крови, и возможно сведет его в могилу. Заметив, что он почти ничего не ест, несмотря на ее усилия, Лиза обеспокоенно показала на него Рюгу, и тот помог старику добраться до постели.
Постепенно всеобщее оживление прошло, и все засобирались спать. Детей во второй раз долго укладывать не пришлось, они закрыли глаза, едва коснувшись подушки. Вскоре во всем доме не спали только двое. Им хотелось рассказать друг другу слишком многое, но было страшно прерывать тишину зимней ночи, нарушаемую лишь тихим дыханием спящих малышей. Зато их руки и губы не хотели молчать, почти до рассвета они рассказывали друг другу о том, чем жили в разлуке, Лиза не погасила свечи, ей хотелось как следует рассмотреть мужа. Его стройная и в тоже время сильная фигура с бледной, совершенно нетронутой загаром кожей напоминала античную статую. Невозможно было отыскать на нем и следа от прежних ран, а сам он ни за что о них не расскажет. Вдруг ей привиделась седая прядь в черных волосах, но это был лишь отблеск свечи.