– Аааа. Цитируя поэта… – он опустил рубашку и снова закашлялся между фразами, – …вот в чем сложность: какие сны нам в вечном сне приснятся[33].
Он снова улыбнулся ей, и впервые Лилли увидела безумие, затопившее его глаза.
– Это имело огромный смысл, Лилли. Поверь мне. Ты кровью впишешь свое имя в историю. Твоя сущность – это сущность Сверхразума, озарение Христа, дорога к вакцине.
Она заметила шприц на полу недалеко от места, где они сидели.
– Ты дал мне еще одну дозу этого наркотика, Белладонны, не так ли? Это чтобы сделать меня покорной и провести твой последний эксперимент?
Старик глубоко вздохнул, как будто выплескивая наружу приступ боли. Он проигнорировал ее вопросы.
– У нас не было времени определить генетические маркеры в твоих клетках… но иногда наука – это не столько наука, сколько искусство. Нужно использовать интуицию. Я верю, что твоя кровь даст недостающий ингредиент для антидота.
Голова Лилли начала кружиться, ее желудок сжался от тошноты, перед глазами сверкал галлюцинаторный фейерверк. Но в то же время ее мозг запечатлел еще один намек на ослабление веревки вокруг правого запястья.
– Я не понимаю.
– Нет, Лилли, я считаю, что понимаешь. Я верю, что ты прекрасно все понимаешь.
– Послушай меня. Мне жаль, что ты умрешь, но это все продукт твоей болезни, твоего психического заболевания. Я остановлю тебя. Я положу этому конец. Обещаю, что прикончу тебя, если ты будешь продолжать это дело до конца.
– Наоборот, ты присоединишься ко мне. – Его улыбка заставила волоски на ее шее встать дыбом. – У меня получится, и мы станем одним целым в купели, и наш союз создаст генетический материал, который создаст лекарство.
Она почувствовала, что гнев бушует внутри ее, но его сдерживал наркотик или что-то еще, что псих, сидящий напротив нее, ввел в кровь Лилли.
– Ты сумасшедший старик, который потерял рассудок.
– Как бы то ни было…
– ТЫ ЧЕРТОВ ПСИХ, ОТПУСТИ МЕНЯ! – Она боролась, и извивалась, и дергала за кабель так, что его удары о стену походили на грохот грома. Веревка вокруг ее грязного запястья все еще крепко держалась. Она выла в лицо старому химику в свете молний:
– ОТПУСТИ МЕНЯ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! ОТПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ МЕНЯ, ЧЕРТ! ОТПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ МЕНЯ!
Молния блеснула и погасла. Шум дождя, бьющий по листьям деревьев снаружи, заглушал шум стада. В темноте очертания лица Ноллза были почти неразличимы:
– Присоединяйся ко мне, Лилли.
Слезы появились снова, но на этот раз она глупо хихикала сквозь них – это был отчаянный, безумный смех. Аккумуляторы в фонаре почти сели. Она помотала головой, как будто пыталась отмахнуться от тучи мошек или комаров, надеясь, что так она сможет избавить себя от воздействия Белладонны и сохранить трезвую ярость. Она восстановила дыхание и наконец смогла произнести: