Он повернул направо к Хайлэнду и направил караван прямо к штабу, когда треск радио Дэниэлса разорвал тишину салона.
– Йо! Дэниэлс, как слышно? – голос пронзительно зазвучал из жестяного динамика. – Это Хопкинс… прием?
Юноша взял рацию и надавил на кнопку.
– Принято. Продолжай, Хопкинс.
– Да ничего особенного, но есть кое-что, о чем как мне кажется, вам с Брайсом хотелось бы знать.
– Понял, дальше.
Из динамика раздалось:
– Там, в фургоне, очень тихо. Вот уже много миль подряд.
Дэниэлс глянул на Брайса, затем надавил на переключатель:
– Сомс же там с ними, да?
– Да, но его наушники вышли из строя, мы потеряли контакт еще в Карсонвилле.
– Все будет в порядке, Хопкинс, не переживай.
– Не знаю, они там орали и всякое такое, спорили с Сомсом, а потом… ничего. Затихли, будто церковные мыши. Не доверяю я этим отморозкам. Они не были особо нежны этой чудной ночью, если вы понимаете, о чем я.
В раннем утреннем свете Брайс разглядел угол Хайлэнд и Парквэй-Драйв уже в нескольких кварталах от них. В лентах утреннего тумана косые солнечные лучи высвечивали оборванную группу мертвецов, слоняющихся по неровному дорожному покрытию перекрестка. Перевернутый автобус MARTA, весь в рубцах и выжженный изнутри, напоминающий окаменевшие останки динозавра, лежал напротив цементных барьеров, перекрывающих въезд на парковку бывшего медицинского центра. Брайс посмотрел на Дэниэлса.
– Давай громкоговоритель, – сказал он.
Дэниэлс протянул ему прибор. Брайс вдавил кнопку включения.
– Хопкинс, просто вдохни поглубже и не делай глупостей… мы почти дома.
Потом бросил рацию на сиденье и раздраженно вздохнул.
– Боже, как же я буду рад, когда это все закончится.
Он крутанул руль в сторону Хайлэнда, сбил пару ходячих и поехал к спуску в тени парковочного комплекса.
Лилли почувствовала, как ходовую часть автомобиля тряхнуло на лежачем полицейском. Женщина оперлась о гофрированную металлическую стену и пыталась мыслить логично. Ее щеки саднили от ударов, а позвоночник пульсировал приступами боли. В грузовом отсеке был всего один плафон, окруженный роем комаров, освещающий грязный пол, покрытый обертками от конфет, обрывками упаковочной ленты и пятнами крови. В воздухе пахло мочой и плесенью. Стреляные гильзы и использованные шприцы катались туда-сюда по грузовому отсеку с каждым поворотом, каждым толчком. И теперь Лилли чувствовала, что автомобиль катился вниз по склону, видимо, в какое-то подобие подземного гаража или склада. Сила тяжести дернула Лилли и остальных вперед так, будто они выкатились на спуск под углом сорок пять градусов.