— И ты лишилась головы, — подытожил он. — Каждая ошибка сто́ит потери конечности. Лезвие никогда не отдыхает.
Увлечённые тренировкой, повстанцы не замечали фигуру, сидевшую, свесив ноги, на высокой ветке одного из «каменных кораллов». Впрочем, обратить внимание на полупрозрачный силуэт, сквозь который просвечивало белёсое небо пустынной планеты, мог бы только очень внимательный наблюдатель. И, уж тем более, вряд ли кто-либо из присутствующих в лагере, да и вообще на планете Атоллон, смог бы узнать этого высокого худого человека с длинными волосами, бородкой и крупным носом. Те, кто знавал его когда-то, были отсюда очень и очень далеко.
— Знатно он проучил девочку за самоуверенность, — сказал мужчина.
— Опыт у неё богатый, но бессистемный, — произнёс бесплотный женский голос рядом, тихий, как посвист ветра. — Не хватает базовых навыков.
— Именно поэтому он и не дал ей сразу практиковаться с настоящим мечом, — усмехнулся мужчина. — Не то была бы тут ещё одна калека.
— До сих пор продолжаешь считать, что без глаз невозможно видеть?
— Что? А, нет, я вспомнил тех бедняг-фехтовальщиков, которые полагали, что обращаться со световым мечом – не такое уж хитрое дело, и в первый же день отрубали себе конечности. Совсем забыл, что этот парень потерял глаза, как ты когда-то.
Спутница засмеялась. Мужчина посмотрел на неё искоса. Увы, живым не дано было её видеть днём, а он, призрак, даже при ярком свете солнца прекрасно различал каждый изгиб её фигуры, каждую чёрточку лица. Густые тёмные волосы, кожа цвета спелого мёда, золотистые белки глаз, расчерченные пятью вертикальными тёмно-зелёными полосками, средний из которых был зрачком, небольшой нос, пухлые губы. Любил ли он её? Вне всякого сомнения. За девять лет с той секунды, как он её потерял, ни одна женщина не тронула больше сердце одинокого джедая. Лишь однажды, незадолго до собственной кончины, он ощутил нечто подобное. Там, на Татуине. Эти воспоминания даже сейчас вызывали у него… печаль? Боль? Или горькое сожаление оттого, что не поступил менее мудро, но более человечно? Точно он не знал. В Храме учили не сожалеть о прошлом, однако, верно это было лишь отчасти. Нельзя страдать и корить себя за сделанное. Или не сделанное. Делать же выводы – можно и нужно.
— О чём задумался? — спросила Тал.
— Вспомнил кое-что, — неохотно ответил Квай-Гон Джин.
— Что же?
— Как учила юнлингов ты. В начале пути и позднее, в последние годы.
— В молодости я была более строга. Так?
— Скорее, в зрелости ты стала более гибкой в подходах.
— Он тоже. Смотри!