Поймав его взгляд, Магда потупилась и негромко сказала:
- Вы обещали похлопотать насчет... Яниса.
Ее несложная психология безошибочно подсказала ей, что сейчас подходящий момент для такого вопроса. Скоро два года, как ее Янис единственный на свете парень! - уехал в Африку. Контракт был на год, а Янис по сию пору не может вырваться. Говорят, в этой Африке еще хуже, чем здесь. Янис пишет: еще немного, и он вовсе не вернется... Что же она будет делать без своего Яниса?..
При мысли о Янисе щеки Магды порозовели. Глаза Квэпа, подернувшиеся влагой от водки и оладий, остановились теперь на лице Магды. Он подумал, что на свете бывают, конечно, девицы и поприглядней, но если принять во внимание, что эта особа не стоит ему ни гроша...
Не спеша с ответом на вопрос Магды, Квэп потягивал горячий кофе, дуя сквозь выпяченные губы.
- Плохо тебе у меня, что ли?.. - выговаривал Квэп между глотками. Дура ты, девка! Что тебе в твоем голоштаннике? Или воображаешь, что он привезет тебе мешок африканского золота!.. Лучше налей-ка мне еще чашечку... Это, конечно, не тот кофе, какой, бывало, пивали в нашей Риге... Вспомнить "Ниццу". Какие там были сливки!.. А девчонки-то, девчонки! Ту, бывало, ущипнешь, так уж от одного этого прикосновения кровь начинает играть, словно выпил!.. Ах, Магда, Магда, вот когда была жизнь, скажу я тебе...
- Люди говорят: никакой тогда не было жизни...
- Дура ты... Настоящая деревенская корова!
- Скажите же мне насчет Яниса: вернете вы его из Африки или нет? - При этих словах в голосе Магды прозвучало что-то, что заставило Квэпа отставить чашку с кофе. После некоторого размышления он сказал:
- Ладно, вернусь от начальства, ляжем рядышком да потолкуем о твоем Янисе... Что-нибудь и придумаем, хэ-хэ.
И снова принялся за кофе, не глядя на Магду.
Полногрудая и широкобедрая, с жидкими, словно отмытыми до серебристой белизны льна волосами, Магда молча глядела, как Квэп пьет. Взгляд ее не отличался выразительностью. Тем не менее, если бы Квэп попытался прочесть то, что было в нем написано, кофе, вероятно, застрял бы у него в горле. Ненависть светилась в белесых глазах Магды. Это была ненависть затравленного существа, долго, терпеливо, по вековой привычке к рабству копившего обиды целых поколений. Но с поколениями сдерживающие эту ненависть силы ослабевают и все, что было накоплено от праотцов, начинает вырываться наружу. Тогда происходит расправа - беспощадная, но справедливая.
При каждом движении тяжелых челюстей Квэпа у Магды перекатывался желвак под воротником кофты. Словно она проглатывала набегавшую слюну. Девушка глядела на розовые щеки Квэпа, такие круглые, будто под каждую из них он запихнул по оладье; она глядела на его большой круглый с сизоватыми прожилками нос, двигавшийся вместе со щеками и круглым подбородком. И в ее взгляде была ненависть к щекам, к носу, к подбородку, к толстым, оттопыренным и почти всегда влажным губам Квэпа. Даже его голубые глаза и полуприкрытое, словно парализованное, веко над левым глазом - все возбуждало ненависть Магды. Чтобы совладать с этой ненавистью и не выдать ее, она опускала взгляд на свои большие крестьянские руки, сложенные на животе.