Юноша шагал по деревне, вглядываясь в номера домов, слева четные с права нечётные. «Ага, дом номер тридцать, значит, следующий тридцать два и…» Чижов с холодеющим сердцем подбежал к соседнему дому, на котором красовалась табличка тридцать два. А вот тридцать четвёртого дома, последнего в ряду, не было. Вернее он был, но от него остался чёрный, обугленный остов. Парень подошел к забору своего уже не существующего дома. Покорёженные бревна валялись в саду, а чёрные остатки от стен смутно напоминали то, что должно было стать единственным жильём парня. Костя вцепился в забор, не замечая, что пачкает руки в копоти. Он смотрел круглыми от шока глазами и ему захотелось завыть, как раненному на охоте волку.
★★★ Костя.
Это жутко, кажется, что ехал куда-то, а приехал в никуда. И что теперь? Что дальше? Не к тётке Эльзе же идти? О да, та будет рада племянничку, как же пенсия по потере кормильца за все восемь лет. Господи, да что же я всё о деньгах, делать-то теперь что!?
★★★
Грудь сдавило словно обручем, Костя попытался глубоко вдохнуть, но получалось плохо. Он открыл небольшой кармашек на сумке и достал ингалятор. Вдох-выдох, ещё раз и ему стало лучше. В последнее время приступы астмы почти не мучили и вот опять. «Переволновался, нельзя было так нервничать.»
Неожиданно сзади подошла какая-то бабушка, низенькая худощавая, со смешной панамой на голове и добрыми глазами.
– Молодой человек, а вы кто? – озабоченно спросила она.
– Я К-костя Чижов, – почему-то заикнулся парень.
– А, то-то я гляжу мне твоё лицо смутно знакомо. Да ты же на папку своего, Володю Чижова очень похож.
– Вы знали моего отца? – удивился Костя.
– А как же, у меня на глазах рос. Мы с твоей прабабушкой смолоду дружили. Ну пойдем в дом, нечего тут стоять. Идём, внучёк, идём, – ласково промолвила старая женщина.
«Внучёк» – это простое слово неожиданным образом согрело сердце и душу. Подхватив с земли сумку, парень поплелся в соседний дом.
Домишка слегка просел и Чижову пришлось слегка нагнуть голову, чтобы войти в дом. Росту в Константине было не мало, метр восемьдесят. Он выглядел худощавым и подтянутым, хотя и совсем не спортивным, болезнь мешала заниматься физкультурой. У него были красивые черты лица и миндалевидные серо-голубые глаза. Густые и не послушные, каштановые волосы выглядели так, как будто их только что взъерошили. Бабушка показала, где можно умыться, а сама стала накрывать на стол.
– Можешь меня бабой Нюрой звать. Да и остаться у меня есть где. Куда ты сейчас поедешь? А так глядишь отоспишься, утро вечера как известно мудренее, – ворковала старушка.