На лице Тернера на мгновение промелькнула усмешка.
– Не надейтесь. Капитан в курсе, что доверять вам не следует, поэтому может запереть вас в каюте, когда пожелает, а может и за борт выбросить. Но если будете вести себя смирно, то доплывете до Испании или Италии, где сможете начать жизнь с чистого листа.
Ирландец сплюнул на палубу.
– Я, конечно, не выбрал веревку, мой мальчик, но если ты будешь читать мне нотации, то могу и сам повеситься. – Рот Тернера скривился. – А ты все равно вернешься в пустой дом. Я все-таки уничтожил маленький кусочек вашей английской знати, как настоящий революционер. Мне удалось больше, чем ты думал.
В последний раз взглянув на своего бывшего учителя, почти такого же красивого и гордого, как двадцать лет назад, с такой же косицей, что и тогда, с ненавистью и вызовом во взгляде, Эдмунд сказал:
– Капитан, я готов сойти на берег.
– Домой, в особняк Хавьера! – распорядился он, опустившись на сиденье кареты.
Пришло время ехать домой. Только сейчас он понял, что дом не в Корнуолле и не на Беркли-сквер. Дом там, где Джейн, – теперь он был в этом уверен.
После калейдоскопа бурных событий остаток вечера казался Джейн томительно долгим.
Она приехала в дом на Беркли-сквер без вещей, всего лишь с небольшим свертком. Прежде чем возвращаться окончательно и бесповоротно, лучше посмотреть, как Эдмунд примет ее рождественский подарок.
Омела над дверями по-прежнему радовала глаз, но остролист в гостиной выглядел весьма печально – листья увяли, ягоды сморщились. С помощью горничной Хилл Джейн заменила старую гирлянду на новую, с наслаждением вдохнула ненавязчивый свежий аромат и огляделась по сторонам.
Все готово. Теперь оставалось только ждать.
Ожидание затянулось, и в конце концов она задремала в кресле у камина.
Ее разбудил голос Эдмунда:
– Джейн, слава богу! Не застав тебя у Хавьера, я испугался…
Она открыла глаза и выпрямилась.
– Чего ты испугался? Что я напилась допьяна и свалилась в Темзу?
– Хм… Нет, я не о том.
– А о чем? Я приехала сюда в карете Хавьера. Достаточно было просто спросить у него, где я. – Она поморщилась, устыдившись своего ворчливого тона. – Прости. Я не подумала, что ты будешь меня искать.
– Ты не подумала, что я буду тебя искать? – Он подошел, взял ее за руки и поцеловал в макушку. – Джейн, все закончилось. Наконец-то он на корабле и больше никогда не вернется.
– Ты в этом уверен?
– Совершенно уверен. Для него нет ничего дороже собственной шкуры. А вся его так называемая любовь не более чем пустой звук и сотрясение воздуха.
– Согласись, куда хуже, если бы его любовь не была пустым звуком. Заяви он о своем отцовстве, что стало бы с репутацией твоей матери и сестер? Выходит, спасая собственную шкуру, он одновременно спасает их от бесчестья и боли.