Глава 4. Неуместное признание
Затея с перчатками бесславно провалилась. Вместо сцены соблазнения получился фарс. Джейн была, как никогда, серьезна, а Эдмунд – весел, тоже как никогда.
Играючи он подхватил ее на руки, отнес наверх и поставил на ковер в своей? ее? их общей? – спальне, а потом со спокойной улыбкой отступил на несколько шагов. Видимо, то, что он несколько минут держал ее в объятиях, не произвело на него ни малейшего впечатления, чего не скажешь о Джейн. Но что ей оставалось? Скрывая волнение, изобразить ответную улыбку.
В комнате было довольно темно: за окнами клубился туман, моросил ноябрьский дождь, а по небу плыли свинцовые тучи, – и свет лился только из камина, где сегодня потрескивали вместо угля дрова – роскошь, позволительная лишь в особых случаях.
В полумраке она разглядела несколько стульев, туалетный столик и шкаф орехового дерева и дверь, очевидно, в соседнюю комнату. Больше всего места занимала массивная кровать – прямо-таки ложе – под голубым балдахином.
Рядом с этим внушительным сооружением Киркпатрик и остановился – пусть и не столь монументальный, но не менее впечатляющий и даже изящный. С темными волосами, светлыми глазами, бледной кельтской кожей, в черном фраке и белоснежной рубашке он был похож на хрустящий, свежеотпечатанный фунт стерлингов.
Вернее, на все десять тысяч фунтов стерлингов.
Джейн зажмурилась и прижала ладони к глазам.
– Ты устала? Тебе нездоровится? – всполошился Эдмунд.
Она не торопилась отвечать или убирать ладони. Зачем? И без того ясно, какое выражение сейчас на его лице: чуть темные брови слегка приподняты, уголки подвижного рта сочувственно опущены. Она столько раз видела его таким, когда он проявлял о ком-то заботу.
– Нет, я совершенно здорова и нисколько не устала.
Она опустила наконец руки, открыла глаза и уперлась взглядом в изящные носки белых атласных туфель на высоких каблуках, ужасно непрактичных и безумно дорогих. Впрочем, непрактичные и дорогие они для Джейн Тиндалл, но не для баронессы Киркпатрик. Баронесса Киркпатрик может позволить себе носить дорогую обувь. И не только обувь.
Чуть дрожащими пальцами она провела по рядам плотно прилегавшего к шее жемчужного ожерелья, нащупывая застежку.
– Ты позволишь помочь? – спросил Киркпатрик и сделал к ней шаг.
От его безукоризненной учтивости можно было просто сойти с ума.
– Нет, я сама. – Джейн расстегнула ожерелье и вынула из ушей жемчужные серьги. – Где же это хранить? Наверное, придется купить какую-нибудь шкатулку.
– Не какую-нибудь, а большую, – поправил Киркпатрик. – Жемчуг всего лишь начало. У тебя будет много драгоценностей. Ведь это одно из условий, на которых ты согласилась стать моей женой, верно?