Мне было трудно не повторять за «Братьями Блюз». Когда я смотрю кино, перед этим практически невозможно устоять. Я нервничал из-за того, как Джереми воспримет мой аутизм, если я начну попугайничать. Я не хотел, чтобы он решил, будто я странный, и нам не стоит быть лучшими друзьями.
Итак, пока Элвуд и Джейк не оставили монахиню, которую они называли пингвином, я сидел на краешке дивана, пытаясь не качаться, не напевать, но больше всего стараясь не попугайничать. Это был первый раз, когда мне не нравилось смотреть «Братьев Блюз».
Войдя в гостиную, мой отец произнес:
— Эй, ребята, пора бы вам научиться не разговаривать так с монахинями.
Я стал качаться вперед-назад.
— Папа, они уже это говорили.
— Я знаю. Но это один из моих любимых моментов.
Папа опустился в свое любимое кресло, большой пуф справа от телевизора, и усмехнулся, глядя, как Кертис говорит парням, что они должны добраться до церкви. Еще одна сложность. Обычно я подпеваю Джеймсу Брауну. На сей раз я не пел и ни за кем не повторял. Даже когда это делал мой папа. Даже когда он сказал:
— Проклятый ублюдок Христос, я видел свет!
Труднее всего было не танцевать вместе с Элвудом.
Когда они говорили о воссоединении группы, папа хмуро на меня посмотрел.
— Эммет, ты в порядке?
Я кивнул и уставился в пол. Я смотрю кино, но обычно я смотрю его, глядя в телевизор. Сегодня же я не мог так делать, потому что наверняка начал бы попугайничать.
Папа сначала молчал, а потом обратился к Джереми.
— Как тебе фильм? Я слышал, ты смотришь его впервые.
— Ничего так, — улыбнулся Джереми в ответ. — Забавный.
— Ты просто обязан попросить Эммета показать тебе Элвуда. Он знает каждый диалог. Каждый наклон головы Дена Эйкройда. Как-то на каникулах наша машина застряла, и, пока мы ждали эвакуатор, Эммет показал мне целый фильм. Лучшие два часа в моей жизни.
Я прекратил качаться и посмотрел на папу. Я не забыл, как, сидя в машине на темной дороге, пересказывал папе фильм. Я только не знал, что это было лучшим моментом в его жизни. Потому что моим он не был. Сложно было сидеть не качаясь.
— Обычно, — продолжил папа, — когда мы с Эмметом смотрим кино, то повторяем за героями, и если фильм клевый, то мы можем пересказать его полностью. Так что ты меня извини, если я буду так делать. Эммет добрый и позволяет тебе смотреть без наших комментариев, но у него больше самообладания, чем у меня.
Улыбка Джереми стала ярче.
— О! Да бога ради, дублируйте! Жаль, я плохо запоминаю диалоги, а то бы повторял вместе с вами.
— Памяти Эммета хватит на весь мир.
Папа подмигнул мне и, приподняв бровь, заговорил вместе с Джоном Белуши.