Чистая комната упростит все и для Джереми, но я вижу, что уборка для него проблема, потому что иногда для него все является проблемой. Мне придется сказать маме, чтобы она больше не предлагала ему варианты закуски, когда он приходит к нам в гости. Он всегда боится сделать неправильный выбор. Шум тоже плох. Достаточного немного шума и Джереми становится подавленным.
Комната Джереми, должно быть, давит на него, когда он просто на нее смотрит. Я стоял на середине его ковра, пытаясь решить, с чего бы начать. А Джереми, ссутулившись, присел на край кровати. Кровать. Я решил, это будет неплохим началом.
Он помог мне поправить постельное белье, и я показал ему, как идеально можно заправить кровать: простыни выравниваются по прямой, а подушки складываются просто с правой стороны. Над спинкой его кровати были полки, которые, как я думал, были плохой идеей, они легко загрязнялись, но я не хотел, чтобы он снова чувствовал стыд, и просто протер их. У него в комнате было много мусора, вещей, которые пора было выкинуть, но он не мог. Джереми понимал, что у вещей есть чувства, но это сокрушало его. Мы рассортировали вещи по кучкам — вещи из одной можно было оставить, из второй — выбросить, из третьей — убрать. Я сказал ему то, что никто никогда не говорил: ты не можешь сделать все вещи счастливыми, но можешь постараться. Иногда нам приходится проститься с вещами и скучать по ним вместо того, чтобы наслаждаться ими.
Я заметил, чем больше мы трудились, тем больше он складывал вещей в кучу на выброс, вытаскивая их из кучек, которые мы решили оставить. И чем больше он складывал вещей в эту кучу, тем больше он расслаблялся.
— Это так классно, — говорил он. — С твоей помощью убираться так легко. Как ты это делаешь? Почему у меня не получается делать это в одиночку?
Я не мог ему ответить. Это был сложный вопрос, и, вдобавок к этому, я хотел продолжать работать, а работать и говорить одновременно я не люблю. Я знал, что мы не управимся с уборкой за один день. Джереми выглядел разбитым, и я предложил остановиться.
— Мы можем продолжить убираться завтра, — произнес я ему. — Я приду и буду здесь все свое свободное время.
Но мои слова лишь взволновали его.
— Я не хочу останавливаться. Я хочу все убрать. Я хочу… — Он посмотрел на мои губы, и я знал, что он думает о поцелуях, но потом с грустным видом отвел взгляд. — Во время уборки я чувствовал себя нормальным. Я хочу быть нормальным.
Тогда я почувствовал по отношению к Джереми так много всего. Я хотел сказать ему, что он нормален, мы нормальны, просто отличаемся от других. Хоть я и понимал его разочарование и нежелание ждать, мне нужно было услышать объяснение, для чего такая спешка. Я не знал, как сказать о поцелуях. Ему нужно было поговорить со мной, но я не мог этого сделать даже с помощью блокнота. И тогда мне пришла мысль об ином общении с Джереми.