Мама практически вприпрыжку вылетает из комнаты. Ее попытка развеселить меня, вызывает на моем лице улыбку. Я начинаю молиться о том, чтобы отец был слишком занят операцией.
— Поздоровайся с папой, — мама влетает обратно, едва касаясь ногами пола, и усаживается на кровати рядом со мной.
— Привет, пап, — выдавливаю я его изображению на IPhone.
— Привет, сладкая. Чего хмуришься?
— Пап, я просто…
— Прекрати, больше ни слова, сладкая. Ты всегда слишком строга к себе. Открой чертово письмо. Я должен спасать жизни и у меня нет времени переживать о чересчур драматичной и плаксивой чирлидерше.
В ответ на его язвительные слова на моем лице появляется слабая улыбка. Я знаю, что он моя самая большая опора и поддержка, но этот мужчина просто не способен говорить серьезно о чирлидерстве. Всем известно, что он хочет, чтобы его Блу стала хирургом, как он сам. Но в семье Уильямсов уже давно отказались от этой надежды.
— Пап, — жалуюсь я. — Не смешно и совершенно не вовремя.
К моему удивлению, пока отец отвлекал меня, я открыла конверт. Не колеблясь, вытаскиваю из него лист бумаги.
— Я не могу этого сделать, — передаю его маме и опускаю голову на колени.
Раздается хруст бумаги, и я понимаю, что она разворачивает письмо. Я слышу каждое движение, но не могу заставить себя поднять взгляд.
— Мисс Блу Уильямс, мы очень рады сообщить вам о нижеследующем…
Остальные слова смешались в одну беспорядочную массу бреда. Та, часть моего мозга, которая отвечает за речь, просто не работает, пока до меня не доносится слово «принята».
Я поднимаю взгляд на маму и, когда вижу, катящиеся по ее щекам слезы, понимаю, что прошла. Меня приняли в группу поддержки в Престоне. Это один из тех моментов в жизни, когда все вокруг замирает, а в голове проигрываются воспоминания о тяжелой работе и усилиях, которые были приложены для достижения определенной цели. Все те внеклассные школьные мероприятия, которые были пропущены ради тренировок, ночевки у друзей, которые не состоялись потому, что я была на соревнованиях по танцам.
— Я сделала это, — по отдельности произношу я каждое слово. — Я, на хрен, сделала это.
Слышу, что на заднем фоне отец, как и всегда, ворчит на меня за нецензурные слова, но в этот раз не обращаю на него никакого внимания.
— Я сделала это, — с каждым разом я восклицаю эти слова все громче и громче. — Я сделала это.
Вскочив на ноги, я прыгаю на кровати, визжа как поросенок и выкрикивая всякого рода ругательства, начиная от «сука» и «блядь» и заканчивая «охуеть, я сделала это». Краем глаза замечаю гордую улыбку отца и да… он качает головой.