Подсмотреть в нее будет сложновато, поскольку рядом со мной только что устроился Дженнингс.
— Мне казалось, мы выяснили, что тебе нельзя здесь сидеть, — напоминаю я, не отрывая глаз от блокнота.
— Мы выяснили, что, поскольку я турист, то могу сидеть там, где нравится.
— Во-первых, это неправда. Вы должны постоянно меняться местами, чтобы все получили возможность насладиться живописными видами с первого ряда.
— Но я ведь сейчас не занимаю чье-то место. Оно было пустое.
— Я работаю, — напоминаю я ему.
— Вижу. Молодчина.
Я поворачиваюсь и бросаю на него негодующий взгляд. Мне нужно, чтобы он ушел, тогда я смогу сосредоточиться на работе. Я чувствую его присутствие, из-за чего мое глупое сердце бьется быстрее. Впрочем, как и всегда, когда он рядом. Ему следует уйти.
— А как же твоя бабуля, Дженнингс? Разве ты не должен сидеть с ней?
Дженнингс подмигивает и кивает головой в ее сторону.
— Она сдружилась с тремя канадскими дамами, и им легче общаться, когда они сидят вместе. Ну а я третий лишний.
— Как удобно для тебя, — покачав головой, вздыхаю я.
— Ты тоже так считаешь? — он протягивает мне конфету. — Я должен угостить тебя этим. Канадский кленовый леденец.
А что ж еще.
— Снова проверяешь свои заметки? — интересуется Дженнингс, заглядывая в мой блокнот.
Я забираю у него леденец, снимаю обертку и забрасываю его в рот. Съем его, чтобы выиграть для себя минуту времени. Хм, а на вкус довольно ничего.
Этот мужчина — отвлечение. Приятное отвлечение, но я не могу рисковать. Если Дейзи уволят, ей не заплатят за тур. А значит, я не получу заработанные деньги. У меня почти не осталось сбережений. Я не могу вечно жить у сестры. И мне нельзя в тюрьму. Интересно, если ты выдаешь себя за другого человека с его согласия, отправляют ли за это в тюрьму? Для меня это слишком сложно. А с судимостью я никогда не получу новую работу.
— Так как мне называть тебя днем? — спрашивает Дженнингс, прерывая мои мысли. — Милая? Или это слово мы прибережем для интимной обстановки?
Проклятье, а я и забыла об этом.
— Можешь звать меня Дейзи, — быстро отвечаю я. – Фишка с «милой» просто сексуальный фетиш.
— А я-то думал, что это был англофильский фетиш, — парень становится занозой в заднице. Эта мысль напоминает мне о прошлой ночи. Судя по его шаловливому пальцу, у Дженнингса фетиш по задницам. Понятия не имела, что палец там может доставить такое удовольствие. Никакого понятия. Совершенно. И совсем не прочь повторить это снова.
— Вот и я о том же, — говорю я с дурацким британским акцентом. Святые угодники, остановите меня, кто-нибудь. — Это мой сексуальный англофильский фетиш, — добавляю уже нормальным голосом и киваю. Звучит безумно. Поверить не могу, что этот парень хочет заняться со мной сексом. Возможно, что после такого и не захочет. И тогда хотя бы одна из моих проблем решится. Однако мне очень нравится с ним заниматься сексом.