Она быстро сорвала колечки со своих сосков и швырнула их в Джереми. Затем, бросив обвиняющий взгляд на Таккера, выбежала из комнаты и, хлопнув дверью, заперлась в спальне.
И что, черт побери, ей теперь делать?
Глупо, глупо, глупо.
Возвращаясь из проклятого пригородного мотеля в воскресенье днем, она боялась, что отношений со всеми вместе или с одним из них не получится. Нет, если быть честной, она знала это. И все же позволила себе оказаться соблазненной ими и собственной фантазией о счастье со всеми вместе. Они повели себя идеально – не потому, что утрясли между собой все разногласия, а, скорее всего, потому, что решили на время похоронить свою ревность, лишь бы она отказалась от работы у Гаррисона и осталась в Остине.
Обгрызая лак с ногтя, Кэлси села на кровать. Отбросив в сторону отличный групповой секс, что еще изменилось с того момента, как она выпила бутылку вина и заработала отвратительное похмелье? Ничего. Нет, не совсем.
Обострение ревности.
Джереми так и остался собственником с господскими замашками. А Таккеру отвратительно такое к ней отношение, несмотря на то, что где-то в глубине души она нуждалась в этом. И, как верно догадался Джереми, Таккер мысленно позиционировал себя как ее мужчину. Безусловно, он поделился ею физически, потому что сам завелся от этого. Это было для нее шоком. Для него, скорее всего, тоже. Но она ни на секунду не представляла, что он захочет делиться ею эмоционально. И ни в коем случае нельзя рассчитывать на то, что Рис все время будет исполнять роль рефери… допустим, даже если захочет. Еще до того, как они стали любовниками, он злился, если проводил с ней наедине недостаточно времени.
Сможет ли она когда-нибудь угодить им всем? Сохранить свои личные отношения с каждым из них, чтобы положить конец обидам и борьбе?
Кэлси вздохнула. Ее мечта о трех любимых мужчинах превратилась в кошмар. За последние девять дней она оказалась в эмоциональной яме. Ее положение из трудного превратилось в по-настоящему дерьмовое. Сможет ли она когда-нибудь снова работать рядом с Джереми, не вспоминая при этом, какой желанной и покорной чувствовала себя рядом с ним? Сможет ли она когда-нибудь опять пригласить Риса на дружеский просмотр кинофильма и не уноситься мыслями к ощущениям его рта на своих губах и его члена глубоко в себе. А Таккер? Он вряд ли останется самым верным другом, который всегда поддерживал ее во всех бедах и злоключениях. В мыслях он навсегда останется для нее первым любовником, поработавшим в ней своим толстым членом… и подбившим Риса сделать то же самое. И то, что их отношения уже никогда не будут такими, как девять дней назад, исключительно ее вина. Мужчины… они такие, какими были всегда, и она сама виновата, раз надеялась, что они могли бы это принять. Или думала, что благодаря ей, они изменятся.