Его милость обошел меня кругом, дабы во всех подробностях узреть эту картину во всех подробностях. По лицу его не удавалось ничего толком понять, но у меня не сложилось впечатления, будто он остался доволен увиденным.
— Да, я слишком добр к вам и к вашему семейству. Но раз это доставляет удовольствие моей дорогой Эбигэйл… — процедил вельможа. — Однако не думайте, будто благоволение моей племянницы дает вам позволение на все.
Я оглянулась и увидела, что Энн и Эмили вовсю любезничают с мистером Оуэном и мистером Уиллоби. Причем на самой грани приличия. Должно быть, услышав, что я запрещаю им что‑то делать, они со свойственной юности горячностью тут же решили поступить наперекор моим словам. И на моих сестер уже косились с явным неодобрением.
У меня кровь отхлынула от лица, когда я в полной мере осознала, насколько близко Энн и Эмили стоят рядом с молодыми мужчинами, насколько громко и развязано разговаривают… Святой боже… Эти двое уедут, покинут нас, а память об этом вечере останется надолго…
— Прошу прощения, милорд, я должна вас оставить ненадолго, — выдавила я из себя и метнулась в сторону глупышек, не дожидаясь ответа, что также было чрезвычайно невежливо… но не могла же я дожидаться, пока они найдут способ уничтожить свою репутацию?
Как назло поблизости не обнаружилось ни родителей, ни моего любимого брата, и кроме меня вразумить Энн и Эмили было попросту некому…
Но как они могли настолько забыть себя? Неужели так прельстили их новые знакомые, что из этих прелестных головок напрочь вылетели и воспитание, и самоуважение?
Я появилась за спиной сестер также, как сегодня проделывал со мной лорд Дарроу. Джентльмены удостоились самой обворожительной улыбки, которую почему‑то не оценили, сперва даже попятившись.
— Мисс Уоррингтон, как приятно, что вы решили присоединиться к нашей беседе, — нашелся мистер Уиллоби.
Сестры вздрогнули и обернулись. Что ж, хотя бы они осознают, насколько же возмутительно их поведение, и понимают, что расплата неминуема.
— Кэтрин… — обреченно вздохнула Энн, съеживаясь. Эмили выглядела не лучше.
Младшие знали, в том, что касается приличий и репутации, я строже матери и отца. Потому что я лучше них знаю, как же это горько остаться безо всякой надежды на замужество и счастье. Матушка в своей жизни получила все, что только могла получить женщина, она лишь догадывалась, каково это прожить до старости неприкаянной, без собственного дома и своих детей.
— Дорогие, матушке нездоровится, она хочет вернуться домой.
Оба наших родителя отличались поистине завидным здоровьем, а мама лишь изредка страдала от бессонницы, так что сестры прекрасно поняли, что на самом деле я им сказала.