Меня отчитывали. Я чувствовала, как начали гореть мои щеки. Пусть родители меня подчас и распекали за те или иные поступки, однако я не привыкла, чтобы замечания мне делали посторонние. И я не была уверена, что у лорда Дарроу есть право учить меня жизни. Пусть даже он является сейчас по сути моим опекуном, однако, все понимали, что это по сути не значит ничего.
Я опустила глаза, не проронив не слова.
— Я не слышу вашего ответа, мисс Уоррингтон.
Мое молчание его не устроило. Его милость желал услышать покаяние провинившейся подопечной.
— Я впредь буду вести себя благоразумней, милорд, — не без труда выдавила я из себя.
Ненавидела признавать свои ошибки, тем более в чьем‑либо присутствии. А племянники лорда Дарроу во все глаза смотрели на нас. И их взгляды для меня ощущались как каленое железо.
— Посмотрите мне в глаза, мисс Уоррингтон, — холодно приказал мне вельможа.
И я снова подчинилась, про себя проклиная его.
Когда же придет конец моим унижениям?
Лорд Дарроу поймал мой взгляд, а после вынес вердикт:
— Нет, не будете.
— Милорд… — попыталась было начать оправдываться я.
Нет, в действительности я, разумеется, не собиралась менять своих обыкновений, даже несмотря на все повеления моего временного опекуна… Но вряд ли бы стала сообщать ему об этом.
— Не тратьте мое время на ваши беспомощные оправдания, мисс Уоррингтон. Я уже узнал все, что хотел.
И я замолчала.
После этого лорд Николас приступил к завтраку так, будто и не было всего этого разговора и со мною не перемолвился ни единым словом.
Эбигэйл спустилась поздно и показалась мне куда бледней обычного. Бедняжка выглядела так дурно, что я спросила даже, не хочет ли она отдохнуть еще немного. Однако лорд Дарроу решительно прервал меня, утверждая, что ехать нам следует прямо сейчас, поскольку полк ждать нас не будет. Разумеется, он говорил резонно, но я не понимала, как можно настолько не заботиться о здоровье собственной племянницы.
— Мисс Уоррингтон, перестаньте возмущаться, — бросил мне небрежно вельможа, чуть поморщившись.
— Милорд, я же молчу, — растеряно произнесла я, вообще не понимая сути предъявленной претензии.
Лорд вперился в меня тяжелым взглядом и пояснил:
— Вы очень выразительно молчите.
Эбигэйл, которая сперва с надеждой смотрела на дядю, разом сникла, поняв, что ехать все‑таки придется. А выглядела она действительно до крайности больной. Но мужчины подчас не обращают внимания на женские недомогания.
— Может, вам попытаться настоять на том, чтобы мы задержались? — вполголоса спросила я у подруги.
— Не стоит, дорогая… Дядя не смилостивится, я слишком хорошо знаю его натуру… Он будет непреклонен… Тем более, я чувствую себя не так плохо, как вам кажется, не волнуйтесь на мой счет…