— Danke, Baby. Herzlichen Dank. Спасйибо.
— Пожалуйста, — радостно ответил малыш, а, немного поразмыслив, спросил: — А у тебя есть автомат?
— Automatisch? — он удивленно вскинул брови, и снова переспросил, — Automatisch? Ниееее. Ниет automatisch. Ниет. Я друг. Понимай? Друг.
— Да! Да! Я понимаю! — обрадовался Ванька, — Друг!
Немец тоже обрадовано закивал:
— Друг! Друг! Wie heißt du?[5]
Ванька пожал плечами, поясняя, что он не понимает вопроса. Тогда немец вывернул собственную кисть так, чтобы удалось ткнуть в себя пальцем и сказал:
— Gerhard. Mein Name ist Gerhard. Und wie heißt du?[6]
— А! Тебя так зовут? Гехад?
— Ja! Ja! Nicht gehad und Gerhard! — говоря это, немец улыбался и утвердительно кивал головой.
— Герхард, — медленно выговорил Ванька.
— Ja! Gut gemacht! — теперь он был в полном восторге, — Und wie heißt du? Sie? Ivan?[7]
Ванька удивленно вскинул брови! Слышать собственное имя от неизвестного дяди было удивительно! Как он угадал?
— Да! — от восторга мальчишка даже подпрыгнул, — Иван! Ванька я! Ванька Котов!
— Oh! Uanka Kotof! Großartig!
Только сейчас Ванька обратил внимание на его зубы. Таких белых зубов он с роду не видел. Даже Любашины ровные, красивые зубы не шли ни в какое сравнение с белизной этих ярких камешков во рту немца. Тем временем Герхард снова принялся копошиться в сумке и через минуту-другую достал оттуда… настоящую шоколадку!
У Ваньки даже челюсть отвисла. Он никогда в жизни не видел шоколадок. А уж о том, чтобы есть, нелепо будет даже говорить. Но как только немец достал ее из сумки, мальчик сразу понял — это она! Любаша как-то рассказывала ему о том, как выглядят настоящие шоколадки. Говорила, что упаковывают их в красочные бумажные обертки, а внутри это чудо завернуто еще и в блестящую фольгу. Но самое главное в ней на упаковка, а вкус. Любаша говорила, что вкуснее шоколадки нет ничего в мире. Она обещала, что как только у нее появится такая, она обязательно принесет мне попробовать. Но так, до сих пор, и не принесла. И вот теперь все это великолепие предстало пораженному взору пятилетнего мальчишки. Он жадно сглотнул голодную слюну и взялся обеими ручонками за деревянный борт грузовика.
Герхард улыбнулся, увидев реакцию мальчика, осторожно опустил заветную плитку на лежащий на боку борт и аккуратно толкнул ее сапогом в направлении мальчишки. Тот схватил подарок обеими ручонками и с благоговением осмотрел со всех сторон. Затем понюхал и даже прикрыл глаза от удовольствия. Запах был изумительным!
Немец снова что-то достал из сумки и, распечатав бумажную обертку, начал есть. Он жадно впивался белоснежными зубами в какой-то кусочек сухаря, а за пазуху его сыпались крошки.