Не было человека не напряженного в эти минуты, но только один из всех думал совсем не о том, о чем бы нужно. Конечно, мы говорим об Ароне Карловиче Державе, летевшем не в том направлении и не с теми намерениями…
Странно выглядят мысли спешащего на помощь наобум, не знающего всех подробностей происходящего, и совсем смешными, они могут представляться для обладающего всей информацией.
Мы только что видели, насколько разнятся мнения, разбавленные, кроме всего прочего, и желанием видеть не действительное, до которого можно додуматься, хотя бы частично, а желаемое.
Но любопытно не это, а то, каким образом протекают, если, конечно, это можно так назвать буквально, полярные изменения мыслительного процесса, проистекающие под воздействием скоротечных неожиданных перемен в минимальную единицу времени.
Кто на что способен выявляется в мгновение ока, теряются кажущиеся преимущества, появляются другие, перекрываемые мгновенно пропастью проблем и атакующих опасностей. А когда все это оживает в танце смерти, когда злоба и неконтролируемый гнев перевешивают разумные доводы к действию, превалирующие над инстинктами, или напротив — чувство самосохранения гонит в другую, относительно спасительную, строну, именно тогда рождаются моменты, становящиеся либо вехами, за которые цепляется история твоей жизни, либо последними жердями на которые наматывается прорывающееся полотно под тяжестью ноши, отяжелевшей и обрюзгшей жизни, образуя временные носилки заканчивающегося существования, проносящегося в шаге от кончины…
Держава, вылетая по ровной накатанной дороге на большое поле, почти посередине увидел расплющенным огромный сарай, к открытым воротам которого и устремился. Арон совсем не заметил частично сорванную крышу, торчавшие вверх, обгоревшие балясины, разбросанный вокруг опаленный шифер, выбитые окна, что совсем не соответствовало состоянию здания, в которое могли перевести детей и больных с роженицами. Не это захватило его сейчас. На ошибку он не оставлял и процента.
Гордыня и тщеславие — вот что руководило поверхностными действиями без пяти минут героя. Он хотел заехать с разворота задом в самые ворота, показав «живые трофеи», доказав тем самым, что не желает оставаться в стороне. Последнее — похвальный порыв, далеко не часто случающийся с людьми такого склада характера… Да и потом, ему было очень неудобно, из-за путаницы со встречей на перекрестке с «Анатоличем»…
Ильяс из-за укрытия рассматривал в бинокль водителя. Видны были только очертания человека, зато прекрасно узнавались двое его сподвижников, отправленные за Мариам. Он порадовался, кажется, представляющейся возможности отомстить этой женщине, на которую он уже водрузил вину за убитого им же самим, брата. Кроме всего прочего, машина была возможностью уйти прямо сейчас.