С такими мыслями он вошел в вагон-ресторан и, вдруг, разочарованно увидел, что Мария и Арон сели на одной стороне стола. Так бывает, когда мужчина не может принять решение, что лучше: сидеть рядом и иметь возможность касания, или видеть глаза, их выражение напротив себя, касаться ногами ее ног, а руками ее руки.
Андрей понял ошибку Арона Карловича одновременно с ним, но тот попытался исправить, сославшись на возможную тошноту. Светищев улыбнулся и парировал:
— Дорогой Арон Карлович, если вас стошнит, я найду, чем занять нашу гостью, не беспокойтесь…
Это было воспринято, как нападение, а учитывая, что это место выбирала дама, то Державе начало казаться, будто она специально, заведомо зная об исходе, захотела все устроить именно таким образом. Немного с вызовом, он ответил:
— Ничего, я найду выход, тем более что ради, вас женщины, такие как я мужчины, готовы на многое… — имея в виду свою исключительность.
— Посмотрим…
— Мальчики, вы не представляете, как с вами весело! Вы такие забияки. Нооо… давайте все-таки, что-нибудь закажем…
Выбора особенного не было. Все заказали филе лосося под соусом из белого вина и шампиньонов с рисом и овощами. Дама пила вино, Арон — коньяк, Андрею достался непонятно маленький, запотевший графинчик водки, которую он пил осторожно, будто чего-то опасаясь.
Глядя, как Карлович выпивал пятьдесят граммов своего алкоголя, Мария морщилась, ненавидя даже запах коньяка. При таком же действии Светищева, морщился Арон. Оба с вожделением наблюдали, как подносит ко рту большой прозрачный бокал девушка, прежде облизывая языком губы, чуть приоткрывая их, а после сделанного глотка, сквозь эту же щелку, выдуваела немного воздуха. При этом она закрывала глаза, и каждый ждал — на ком же она их откроет. Тот, кому доставался сейчас взгляд, обращал свой в сторону соперника, и с незаметным кивком, будто спрашивал: «Ну что?».
Все менялось совершенно независимо и не предсказуемо. Мария играла и игралась, как ей хотелось, они же изо всех сил старались быть искрометными рассказчиками, галантными и предупреждающими любое желание, кавалерами, настоящими мачо со всеми нравящимися женщинам качествами, умудряясь при этом объяснять самим себе любую ее выходку.
Она знала, что и кому сказать, кого из них, чем подцепить, и чем заинтриговать. Арону на ушко игриво и непринуждённо, как бы невзначай прошептала, что забыла бюстгальтер, а Андрею то же самое, но по поводу другой части аксессуара нижнего белья. Для обоих это моментально стало безусловным доказательством уже сделанного ею выбора, правда немного напрягшего, поскольку показалось — уединение с этой женщиной не сможет пройти без последствий. Никто из них не смог объяснить себе более конкретно причину такого беспокойства, а потому вновь увлеклись единственной, неповторимой, однозначно доступной.