— Я с удовольствием позанимаюсь генеалогией и систематизацией родственных связей, но не сейчас. — Овольд был непреклонен.
Каменщик не стал возражать. Он лишь немного покряхтел и попёрся оптимизировать строительные конструкции. Он уже начал чувствовать: его Драгоценнейшая Леди изменилась. Что именно изменилось и какие будут последствия, он не знал. Но интуиция старого извращенца предчувствовала что-то неладное.
— Кушать хочешь? — спросил Овольд и указал на таз с угощением, брошенный на берегу.
— Не-а. Жидкое золото насыщает меня всем необходимым.
— Давай ещё поиграем в сунь-высунь. — С этими словами Овольд обнял свою жену одной лапкой и стал гладить её.
— Нет! — Брунхильда вывернулась из объятий. — Я же беременна! Сейчас нельзя. Дождись, пока я рожу.
— Любимая, я аккуратненько помассирую твои эрогенные зоны. Обещаю быть нежным.
— Нет! Как тебе не стыдно? Ты ведь не младенцефил?
С этим доводом Овольд не стал спорить.
— Можешь поучаствовать в оргиях вместе, я не буду ревновать. Но моё женское начало сейчас занято наиважнейшим делом. Никакого секса до родов!
Овольд немного покряхтел, вылез из озера и попёрся вслед за Каменщиком. Последовавшие за этим дни были довольно однообразны. Овольд каждый день спускался к своей жене, болтал с ней о том, о сём. Приносил что-нибудь вкусненькое из столовой. Но каждый раз Брунхильда отказывалась от угощения. Она говорила, что жидкое золото обеспечивает её всем необходимым.
Почти каждый день Овольд вёл философские дискуссии с Каменщиком. Каждый раз Каменщик предлагал Овольду поучаствовать в оргиях. Он проповедовал, что массовые оргии — это наиважнейший столп общественной морали рассы хьюмстеров. Каменщик всячески укорял Овольда за нежелание участвовать в оргиях. Обзывал его аморальным элементом и злостным индивидуалистом. Но Овольд был непреклонен. Он сохранял верность своей беременной жене.
Во время одной из философских дискуссий Овольд сказал, что после ста тысяч лет ежедневных оргий можно бы и чем-нибудь другим позаниматься. Можно, например, понаблюдать за тем, что удалось обнаружить в себе во время зачатия ребёнка.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Каменщик.
— Я обнаружил в себе мозг, который никогда не рождался и не умирал. И пенис, который также никогда не рождался и не умирал. В последние дни я всё свободное время пытаюсь найти в себе ещё что-нибудь подобное. Но без помощи планетарной Богини ничего нового найти не получается.
— Пробовал думать тем мозгом?
— Конечно пробовал. Но тот мозг обдумывает какие-то совершенно немыслимые абстракции. У меня от таких мыслей ум за разум заклинивает, крыша сознания съезжает, в подвале подсознания канализация протекает. Стоит мне только подумать хотя бы одну мысль тем мозгом, который никогда не рождался и не умирал — сразу все мысли привычного мне мозга разлетаются, как пыль от дуновения ветра. Потом собрать в кучку привычные мысли становится невероятно трудно!