«Ударный» раздел первой, самой обширной и нашумевшей публикации Гвардуччи, содержал результаты многообразных эспертиз, проделанных по инициативе автора в конце 1970-х, из которых по-настоящему значимой для обсуждаемого вопроса оказалась лишь одна: скрупулезный микроструктурный анализ фибулы, выполненный геологом Г.Девото, обнаружил полное отсутствие у ее золота тех изменений, которые неизбежно возникают при длительном пребывании в земле – зернистости, ломкости, минеральных вкраплений. Вместо этого выявились следы обработки явно недревнего изделия каким-то наводящим патину коррозийным веществом, причем обработки, проводившейся, по Девото, в два захода – сперва до, а затем после процарапывания надписи [Guarducci 1980:546-554][14] На фоне этих наблюдений, производящих сильное впечатление, несколько легковесными выглядели попытки Гвардуччи методами графологической экспертизы прямиком обосновать тождество некоторых начертаний на фибуле с немецким курсивом Х1Х в., а особенно с прорисовками античных надписей рукой Гельбига [Guarducci 1980:534-535]. Эти попытки, к которым я еще вернусь, получили поддержку эксперта-графолога Н.Палаферри [Guarducci 1984: 128-130],однако кое-кто из рецензентов отмечал, что буквы с фибулы в книге Гвардуччи приводятся нарочито стилизованными под немецкий курсив, существенно отличаясь от оригинала [Krummrey 1982:585]. Казалось бы, данная идея шла вразрез с муссируемым Гвардуччи пресловутым «свидетельством» Кастеллани, который вменял «ученым иностранцам» лишь надиктовку текста процарапавшему его резчику. Однако эта Эвменида Гельбига и его приятеля-антиквара нашла выход из положения, заявив, что сам Гельбиг мог начертать для Мартинетти прообраз надписи, а тот – перерисовать ее на фибулу [Guarducci 1980:534].
Публикации Гвардуччи заразили массу лингвистов и антиковедов (среди них и А.Гордона, чей голос звучал до того более сдержано ( но ср.[Gordon 1982]), негативно-ироническим отношением к «оскандалившейся» фибуле. Это отношение очень хлестко выразил А. Просдочини в заглавии своего выступления “Helbig med fefaked?”(см. ссылку Mancini 2004: 3-4), обыграв перекличку экзотической для латыни формы из «надписи Мания» с англ. fake «подделка». Среди хора, ставившего в 1980-х крест на фибуле и на «надписи Мания» как на латинских памятниках (см. подборку аннотаций [Guarducci 1984:170-174]), контрастно выделились позиции Дж.Колонны, оставшегося при своем старом мнении о подлинности надписи [Guarducci 1984:172], а также немцев Г.Радке и Ф.Виакера, которые в чаянии будущей повторной экспертизы