Об обращении с людьми (Книгге) - страница 71

Я говорю, вовсе нет причины бояться насмешников. Ибо если они люди благоразумные, то осмеивая самые глупости, пощадят характер честного человека; но если они злонаме­ренные насмешники, то гораздо более будут вредить себе, нежели другим. Такой насмешник на человека истинных достоинств по крайней мере вторично нападать не отважит­ся.

(25) .

Пьяниц, грубых сластолюбцев и всех других порочных людей должно избегать по справедливости и обращения с ними также избегать всеми мерами. Если же сие невозмож­но, то не нужно и напоминать, что всячески остерегаться надобно того, чтобы в сообществе их не сделаться самому порочным. - Но сего не достаточно. На все порочные дея­ния, даже прелестными красками прикрытые, не должно смотреть равнодушно, и где благоразумие дозволяет, пока­зывать явное к оным омерзение и не принимать одобритель­ного участия в отвратительных их разговорах. В большом свете так называемые agreables debauches* играют по боль­шей части блистательную роль. Во многих обществах, осо­бенно между мужчинами, разговор часто перерождается в срамные шутки, двусмысленности, коими распаляется вооб­ражение молодых людей, наполняется сладострастными картинами, и таким образом распространяется разврат. К сей всеобщей порче нравов, к подавлению и, может быть, совершенному презрению целомудрия, трезвости, воздер­жания и стыдливости, благонравный человек ни коим обра­зом содействовать не должен. Он обязан, напротив того, дать заметить свое негодование, не взирая ни на какое ли-

•распутники с приятными манерами (фр.) цо, и, если не в состоянии исправить порочных людей дру­жеским увещанием и обращением их деятельности на пред­меты достойнейшие, - то он обязан по крайней мере показать, что не потерял еще чувства к непорочности и до­бродетели, и что в присутствии его должна быть уважаема невинность.

(26) .

Энтузиасты, слишком напряженные и напыщенные люди, романтики и высокопарные умы заслуживают осо­бенную главу. Они живут и дышат в царстве фантазий, как рыба в воде, и суть явные враги холодного рассудка. Модное чтение, романы, театры, тайные общества, поверхностное образование в науках и праздность располагают к сему большую часть нынешней молодежи, однако же встречают­ся и седовласые сумасброды. Они беспрестанно стремятся к чему-нибудь чрезвычайному и сверхестественному; прези­рают добро, пред глазами их находящееся, ради призраков, мелькающих в их воображении; жертвуют необходимым и полезным ради воображаемого наслаждения; остаются праздными, когда надлежало бы им действовать, и вмеши­ваются в дела вовсе до них не касающиеся; преобразовыва­ют мир, а не радеют о домашних делах своих; самое важнейшее им кажется ничтожным, а самое отвратительное возвышенным; они не понимают очевидного, а проповедо- вают непонятное. Тщетно будет представлять им основа­ния, почерпнутые из здравого рассудка! Они станут презирать тебя как человека обыкновенного, без всякого вкуса и не имеющего чувства к высокому и величественно­му; жалеть о твоем благоразумии и охотнее будут обра­щаться с подобными им дураками, приверженными к таким же грезам. Итак, если тебе желательно разуверить в чем- нибудь такого сумасброда или хотя малейшее заслужить его уважение, то разговоры твои должны быть пламенны и с та­ким же энтузиазмом обращены к здравому рассудку, с ка­ковым он защищает дело своей глупости. Но вообще редко удается вывести таких людей из сего жалкого состояния, и лучшего в таком случае не остается средства, как предоста­вить излечение их времени. К несчастью же, сумасбродство прилипчиво как насморк; а кто имеет весьма пылкое вооб­ражение и не надеется всегда с постоянною строгостью сле­довать внушениям рассудка, - тому бы я советовал в обращении со всяким энтузиастом быть осторожнее. В ны­нешнем веке, когда страсть к тайным связям, которые все почти основаны на подобных грезах, сделалась столь всеоб­щею, что нашли даже средство выстраивать в систему вся­кого рода богословские, философские, набожные, теософические, химические, политические и другие бесчис­ленные бредни. Я не берусь решить, какие из сих бредней самые опаснейшие; однако же мне кажется, что те из них, кои относятся к политическим, фантастическим и иезуит­ским планам к преобразованию света, принадлежат по крайней мере к не совсем безвредному вздору. Я так думаю, и мнение мое подтверждается тем, что сии самые сума­сбродные системы могут произвести весьма много смуты в государстве и обыкновенно имеют приятную наружность, между тем как прочие наводят скуку и для одних только пу­стых и посредственных умов могут служить продолжитель­ным занятием. И по сему в обращении с такими