— Пенелопа. Прошу очнись. — Я поняла, что это говорила Эмма. — Они готовы атаковать. Я собираюсь отправиться в командный центр, чтобы следить и направлять всех со спутника.
Я с трудом открыла глаза, такое чувство, что веки были налиты свинцом.
— Он действительно ушёл? Или же мне все приснилось? — не понимая, что происходит, спросила я.
Эмма убрала волосы с моего лба.
— Да, милая, ушёл. Мне жаль. И ещё больше я сожалею о твоём разбитом сердце. Но ты должна быть сильной. Слишком много жизней поставлено на кон.
Я поняла, что в спальне и в это же мгновение на меня обрушилась суровость ситуации. Но я уже откровенно поговорила с собой и знала, что не дам разбитому сердцу отвлечь себя.
— Ну, думаю светлая сторона, — промямлила я, — что одной проблемой меньше. Осталось разобраться ещё с четырьмя.
Эмма усмехнулась.
— Ну, не так много.
Зак появился за Эммой, в его сине-зелёных глазах сияло тепло.
— Должен согласиться. Однажды я пытался сосчитать свои проблемы. Но мне наскучило где-то на проблеме под номером пять тысяч двести двадцать вторая. Четыре это хорошо. Вполне выполнимо.
Конечно. Я случайно стала «суррогатным» богом Солнца, носящим под сердцем младенца бога солнца, моя мама все ещё пленница Мобскурус и миру пришёл конец. Не то, чтобы я жаловалась… потому что это всего лишь четыре.
— Плёвое дело, — ответила я, медленно садясь. Комната ещё кружилась, но теперь я хоть понимала почему.
Беременна. Вау.
— Всё готово? — пробормотала я.
— Все почти на месте. Солдаты из Учбена, вампиры и союзники богов. Даже все остальные.
— Ты продолжаешь упоминать про других. Это леприконы?
Зак усмехнулся.
— Нет. Они — мирный народ и не сражаются.
— Возможно, тебе стоит забрать у них одежду, я слышала, что от этого они приходят в бешенство.
Он выгнул бровь.
— Не хочу даже знать, откуда у тебя такие познания.
— Так кто же эти другие? — спросила я.
— Почему бы нам не отложить разборку с бессмертными ещё на денёк. Тебе нужно поесть, — сказал он.
— Я не голодна.
— Пенелопа, — заметила Эмма, — ты должна думать не только о себе.
Она права, я уже почти забыла. Все это в новинку.
— Верно. Я хочу яичные рулетики, хлеб и салат из шпината.
— Я принесу, — сказал Зак и исчез.
— Думаю, ты ему нравишься, Пен, — прошептала Эмма.
Я закатила глаза.
— А я думаю, что окончательно завязала с мужичинами.
— Ладно. Но он горяч.
— Эмма! Я же не на рынке; ещё и часа не прошло, как Кинич ушёл, через восемь месяцев наступит конец света, и я беременна.
Она протянула ко мне руки.
— Вообще-то, ты отключилась на пять часов, поэтому… Кинич, вроде, как давно ушёл.