Я слышала его голос в далеком уголке моего сознания, но я была еще где-то, где-то совершенно безопасном и счастливом месте. На моем собственном воображаемом тропическом острове.
— Пенелопа!
Какой вредный. Неужели не видит, что я занята?
— Женщина, — скомандовал он глубоким голосом, — ты сейчас же вернешься ко мне. Ты больше не будешь под властью моей энергии. И невосприимчива к моему запаху.
И словно спихнув меня в ледяной океан, я пришла в себя.
— Что произошло?
Я сидела на диване песочного оттенка Ника, и мужчина, сжимая мои плечи, сидел передо мной и смотрел глубоко мне в глаза.
— Я думаю у тебя то, что люди обычно называют «нервный срыв». Выглядит это очень неприятно, — тон его голоса глубокий и мелодичный, но что-то в нем изменилось.
— Что ты сделал со мной? — спрашиваю, я, качая головой.
— Я приказал твоему мозгу игнорировать любые импульсы, которым он может быть подвержен из-за моей энергии. У тебя иммунитет, до тех пор, пока я его не уберу.
Ух ты. Я глубоко вдохнула, чтобы проверить. Кинич до сих пор пах невероятно, но мой разум оставался ясным.
— А ты раньше не мог провернуть такой трюк?
— Не думал об этом до сих пор, — пожав плечами, ответил он.
— Ты — Бог. Разве ты не думаешь обо всем?
Его рот растянулся в кроткой улыбке, от которой мое сердце пустилось в пляс. Он все еще был самым великолепным мужчиной, которого я видела в своей жизни. По-моему к этому у меня не было иммунитета.
— Мы не идеальны, и не всемогущи, хотя довольно сильные. Особенно, в своих владениях. Оттуда мы можем наблюдать за миром людей, влиять на события или людей с хирургической точностью. Однако мы не способны увидеть всё и сразу. Словно спутник, можем сосредоточиться на конкретных областях или людях.
— Ты шпионишь за нами!
— Конечно, — ответил он без всякого стыда и совести, — а как мы еще можем исполнять наши обязанности?
Я ахнула.
— Ты смотришь, как люди занимаются… личными делами?
Он откинулся назад на мягком диване, расстегнул манжеты на рубашке и начал закатывать их вверх по огромной руке.
— Это неизбежно. Но после наблюдений за человечеством на протяжении десятков тысяч лет, теряешь интерес.
— О, Боже мой, ты и за мной следил? — снова ахнула я.
— Нет. — На его лице появилась широкая, от уха до уха, ухмылка, и Ник начал закатывать второй рукав. — Но уверяю тебя, что буду.
Замечательно. Я никогда больше не разденусь. И знаете, действительно, действительно трудно принять душ, если ты не раздета. А представьте себе, как сложно будет побрить зону бикини. Или ноги.
— Ты не можешь этого делать.