Он действительно верит в то, что мы не предназначены друг другу? Потому для меня он чувствовался чертовски идеально: ощущение его горячей, влажной кожи, прижимающейся к моей, его пухлых губ, пока он усыпает поцелуями мою шею, тепло его языка массирующего мои ноющие от желания соски, и невыносимо горячего накала, который растет внутри меня.
Сумасшедший, потрясающий человек…
Внезапно, точно не уверена была, закипала ли это вода или близость, сжигающая меня, но казалось, что каждая частичка моего тело была в огне.
Ник, неожиданно отстранился.
— Пенелопа, я должен…
— Нет, — я накрыла его рот страстным поцелуем и продолжила массировать его чрезвычайно огромный член, — не смей останавливаться.
Он долго целовал меня, толкаясь в руку.
— Я должен уйти, — он еще раз долго и влажно поцеловал меня, — принести ожерелье, — снова поцеловал, — или мы не сможем…
Ох, ожерелье.
А затем в моей голове засел глупый вопрос.
— Ты уверен в этом? — Это был глупый вопрос, потому что я крепко сжимала в руке свидетельство о его решимости. Но, тем не менее, тонкий голосок в голове напомнил мне, как он смело заявил, что «мы» никогда не случится.
Для ясности, я осознала, как сильно мне хотелось, что бы «мы» все же случилось.
Он застыл и глубоко посмотрел мне в глаза.
— Я ни о чем не могу думать, как только уложить тебя в постель, прошептал он.
Борись за меня.
— Быстрее. Принеси это ожерелье.
Ник собирался уже подняться из бассейна, когда я схватила его за руку.
— Подожди. Еще пять секунд.
Он снова вошел в воду и быстро жестко поцеловал меня. Его щетина царапала мою нежную кожу вокруг губ.
Я снова обняла его за шею. Становилось невыносимо жарко, но я не могла остановиться. Даже, если бы от этого зависела моя жизнь, из-за которой, я уверена, он резко оттолкнул меня.
— Из-за моей энергии я теряю контроль и мне бы не хотелось поджарить тебя. — Он бросил взгляд в сторону раздвижных стеклянных дверей во внутреннем дворе, ведущих в его комнату. — Оно прямо возле моей кровати.
О. Так вот, что бог Солнца держит в тумбочке.
— Ладно. Ладно, просто поторопись. Прежде, чем… — задыхалась я.
— Прежде чем?
— Прежде чем, я испытаю непроизвольный оргазм от того на сколько сильно тебя хочу.
Взгляд Кинича менялся от чистой похоти к дикому голоду, а затем…
А?
Его лицо стало ярко-красным, языки пламени лизали глазницы.
Я вздрогнула, когда его жар опалил капли воды на моей влажной коже.
Черт возьми! Что происходит?
Он зажмурил глаза и застонал в агонии.
Я хотела дотянуться до него, чтобы помочь, но его кожа светилась, как тлеющий костер.