Поддаюсь на настроение — заливаюсь ответной усмешкой. Торопливо на кухню. Покорно следует за мной.
— Ты прости… я так и не убралась. Руки совсем не поднимаются. Тут… тут такой ужас, — тарахчу взволнованно, набирая в чайник воды из бутылки, — не хотелось бы, конечно, тебя в такой бардак звать, но…
— Да успокойся, Вань, — резво перебил; попытка обнять меня со спины за плечи — но вздрогнула, а потому тотчас осекся. Сомнения — шаг назад — и присел на табурет. Взгляд около: — Так что произошло-то?
— Да… — растерянно уже и я заколесила взглядом по сторонам. — Отлучилась в садик, да в магазин из дома. А как вернулись с Федькой — дверь открыта, всё кувырком. И, вроде, ничего не пропало, но… Черти что, короче. Говорят, может, напугать хотели. Ну что ж… удалось.
— Милицию вызывала?
— Ну да, конечно, — киваю головой. — Вон же, все черное. Отпечатки искали.
— И?
— Ничего не нашли, — отрицательно качаю головой. — Да даже собаки… след взяли, но лишь до проежки, а дальше всё — запах теряется. Говорят, наверно, в машину прыгнули и скрылись. Ты прости… — тихо; присела я напротив Рогожина, за стол. Опустила очи. — Что побеспокоила… да еще… так поздно. Просто… мне больше некому…
— Вань, — резво, уверенно перебил. Отчего в момент устремила я на него взгляд. — Не чуди, а? Я же сам просил. И мне очень приято… Тем более…
Вдруг скрип пола. Шорох. Обмерла я в испуге. Еще миг — и появился на пороге вновь не спящий, замученный мой сынок.
— Ма-ам, я пить хоцу! О… Здластвуйте…
— Привет, — мило улыбнулся Федор.
Живо вскочила я со стула. За чашку — и к холодильнику. Сок. Погреть в микроволновке и подать малышу. Взор на Рогожина:
— Я пока Малого убаюкаю, а ты, если хочешь, иди в зал. Сгреби там всё на пол, или на журнальный столик, если вдруг что лишнее валяется, — и ложись. Я чуть позже тебе подушку и одеяло принесу. Хорошо? — взволнованно.
Улыбнулся.
— Да не переживай ты. — Кивнул на мальчика: — Иди, укладывай. Я тут подожду. А если совсем тухнуть начну — то найду, где приткнуться. Не капризная барышня.
* * *
Тщетные мгновения, резиновые минуты, десятки минут… дабы успокоить малыша и самой успокоиться.
И пусть не кошмар уже случившегося меня грыз, как другие демоны… нагрели свой котел и налили в него смолу. Али я сама… их позвала, сотворив запретное.
На кухне уже было темно. А потому — взять из спальни подушку свою, одеяло — и зайти в зал.
Покорно сопел на диване.
Присела я рядом, на корточки. Взор в лицо. Смелый, отчаянный. Ловя каждый миллиметр родной, запретной картины в холодных лучах ночного светила.
Изменился. Еще красивее стал. Возмужал.