Личность его была и внешне замечательна, что не могли не отметить люди, даже мимолетно знавшие Маркса и чуждые марксизму.
Русский либеральный литератор П. Анненков в марте 1846 года встретился с Марксом в Брюсселе и так описал его:
«Маркс представлял из себя тип человека, сложенного из энергии, воли и несокрушимого убеждения, – тип крайне замечательный и по внешности. С густой черной шапкой волос на голове, с волосистыми руками, в пальто, застегнутом наискось, он имел, однако же, вид человека, имеющего право и власть требовать уважения, каким бы ни являлся перед вами и что бы ни делал. Все его движения были угловаты, но смелы и самонадеянны, все приемы шли наперекор с принятыми обрядами в людских отношениях, но были горды и как-то презрительны, а резкий голос, звучащий как металл, шел удивительно к радикальным приговорам над лицами и предметами, которые произносил…»
Двадцативосьмилетний Маркс произвел на Анненкова сильное впечатление человека, убежденного в своем призвании властвовать над умами и вести их за собой, человека, который резко нетерпим к претенциозному невежеству различных «лжепророков» и «спасителей человечества».
Анненков описывает заседание коммунистического корреспондентского комитета, на котором произошла стычка Маркса с Вильгельмом Вейтлингом – одним из теоретиков утопического коммунизма. Вейтлинг наделал много шуму в Германии своими путаными, но яркими проповедями и вел за собой некоторую часть рабочих.
Отвечая на резкий вопрос Маркса, какими теоретическими основами он думает руководствоваться в своей деятельности, Вейтлинг начал сбивчиво объяснять, что целью его было не созидать новые экономические теории, а открыть рабочим глаза на ужас их положения, научить их объединяться в демократические и коммунистические общины.
Внезапно Маркс с гневно стиснутыми бровями прервал Вейтлинга и саркастически заметил, что возбуждать население, не давая ему никаких твердых, продуманных оснований для деятельности, значило просто обманывать его. Обращаться к рабочему без строго научной идеи и положительного учения равносильно пустой и бесчестной игре в проповедники, при которой, с одной стороны, полагается вдохновенный пророк, а с другой – допускаются только ослы, слушающие его, разинув рот.
Краска выступила на бледных щеках Вейтлинга, он начал напыщенно говорить о своих заслугах и заметил, в частности, что, может быть, скромная подготовительная его работа важнее для общего дела, чем критика и кабинетные анализы доктрин вдали от страдающего света и бедствий народа.