Сегодня мы в очередной раз можем оказаться отброшенными в «черную дыру истории», представляющую собой наложение суперсовременных технологий на неорабовладельческие формы устройства общества, когда в полном согласии с пророческими кошмарами Достоевского обольщенная совесть и хлеб насущный будут приняты человечеством в качестве платы за умерщвление души, отказ от исторической и космической роли, за отречение от права на мысль, на разум и, в крайней психофизиологической разновидности такого мироустройства, просто права на мозг. Это могло бы показаться антиутопией, но разве не об этом говорит «Миф XX столетия», одно из ключевых писаний идеолога Третьего рейха Розенберга, достаточно посвященного в замыслы фашистской элиты, разве не в этом суть концепций новых теоретиков, проповедующих наличие нескольких рас (духовной, социальной и биологической)? Призывая учиться не смотреть, а видеть и предупреждая, что «чрево, которое вынашивало гада», еще способно плодоносить, Бертольд Брехт хорошо понимал, сколь эфемерна победа над фашизмом, имеющим столь глубокие корни в психике «одномерного человека».
Одновременно с откатной линией философской мысли в экзистенциальном опыте XX века можно проследить и накатную, с ликованием зовущую человечество вперед, на путь прогресса.
Идея потребительского общества, прогресса ради прогресса, превращение такого серьезного и трагического действа, как жизнь человека, в своеобразный антроподром, увлекательную скачку с препятствиями, неизбежно потребовала своего религиозного восполнения. Эта идея заместила религию различными формами светского идолопоклонства (идеей национального превосходства, политического престижа, материального преуспеяния, жажды успеха, власти, удовольствий и т. п.).
Такая секуляризация жизни требует от отданного ей во власть сознания все более и более сильных и часто сменяющихся стимулов, наркотиков потребления, производство которых становится несовместимым с жизнью человека на Земле.
Идолы потребительства способны действовать лишь в случае, когда они непрерывно и ускоренно возрастают. А возрастая в необходимых для своего успешного воздействия количествах, они раздавливают земной шар и поклоняющееся им человечество — таков сегодня приговор обществам, строящим себя в рамках светского идолопоклонства.
Кроме того, превращая при этом человека в товар, частичного человека, все более и более отчуждая его от своей подлинной человеческой сущности, доводя его до роли винтика общественной машины, делая жертвой социально-политических манипуляций и обмана, элита, сколь бы она ни изощрялась в различных формах гибкого управления, неизбежно наращивает потенциал бунта, губительный для нее самой и для оснований нашей цивилизации. Не исключен поэтому ни сговор прогрессивной элиты с идеологами «отката» и «черных дыр», ни попытка подавить бунт раз и навсегда средствами все той же науки. Смыкание и взаимопорождение разорванных крайностей, прослеживавшееся с конца прошлого века, ко времени завершения Первой мировой войны становится фактом. Человечество впервые вплотную придвинулось в тот момент к экзистенциальной, а следом за ней и к исторической, и политической, и социальной катастрофам. В этот предапокалиптический миг истории роль лидера, способного изменить траекторию исторического развития, берет на себя именно коммунизм как третья сила, как антитеза возврату в животное царство и бездумному прогрессизму, как научная теория и, если хотите, новая