Во-первых, все разведки ведут заговоры против противника — это не объясняет причины его поражения. Образно говоря, можно обвинять дождь в том, что ты промок. Но остается открытым вопрос, где был зонтик.
Во-вторых, это означает, по сути, сокрытие или преуменьшение роли многих внутренних игроков.
В-третьих, в этом есть синдром поражения.
В-четвертых, если даже всепроницающие спецслужбы СССР оказались беспомощными, то что же делать теперь? Создавать еще более мощные службы в ослабленной стране? Огораживаться до такой степени, чтобы окончательно задохнуться? Что-то тут не то!
В-пятых, слишком много сам Запад говорит о своих агентах. Поскольку такое говорение входит в правила проведения спецмероприятий, стоит ли слушать все, принимая за чистую монету?
В-шестых, так ли уж «мудро и мощно» ЦРУ, чтобы разрушить великую державу?
В-седьмых, если оно так мудро и так мощно, то на кого, извините, оно работает? На Америку ли? На ее ли «гос. интересы»?
В самом деле, как западные интеллектуалы из спецслужб, столь сильные, что могли разрушить великую страну с бдительными спецслужбами, имея столь ценную агентуру, а значит, и контролируя столь важный властный ресурс, как генсек КПСС, могли заняться разрушением системы и подрубанием того сука, на который им удалось столь удачно залезть, — вместо того чтобы программировать нужные эффекты с сохранением видимости омертвелого тоталитаризма и постепенным расширением своей агентуры в высшем всевластном органе страны-конкурента, аппарате ЦК КПСС?
Один мой знакомый номенклатурщик, далеко не глупый и очень порядочный человек, недавно честно признался мне, что если бы в 1986 году их выстроили в холодный зимний день на мосту через Неву и заставили прыгать вниз головой, то, даже видя толстый слой льда на Неве, они все равно бы дружно нырнули.
Не могу взять в толк, с чего бы вдруг, имея столь совершенный инструмент, как КПСС, и контролируя столь ключевые фигуры, как большая часть высшего руководства, Запад решил пожертвовать инструментом и поломать его.
Нет, наверное, нам надо уходить от слишком простых объяснений. Кроме того, мы не имеем права признать «черной дырой» не только семьдесят лет российской истории, но и семилетие.
Будем помнить, что застигнутым этим семилетием мальчишкам десяти-двенадцати лет сегодня уже девятнадцать и вот-вот они войдут в активную политическую деятельность. Что мы им скажем? Что они воспитывались и жили в антисистеме? Что они не «совки», как оскорбительно именовали своих соотечественников перестройщики, а «пестки» — дети перестроечного безумия? А сами-то мы тогда кто после этого? Люди, перенимающие технологии, которые подсовывают им их враги, — технологии выпадения из истории, демонизации исторических периодов, разрыва цепи времен?