— Пожалуйста, Эверетт, этого достаточно. Оставьте его. Пойдемте дальше.
Хюнтеркомб с трудом сел, простонал и начал вытирать с лица кровь. Один из его знакомых подбежал к нему и помог подняться.
— Что ради всего святого это означает Сент-Аустелль? Вы сошли с ума? Почему…
— Проси прощения, — выдавил Эверетт сквозь стиснутые зубы.
— Что? — взревел Хюнтеркомб и от негодования его глаза почти вылезли из орбит. — Я должен просить у проститутки… Хорошо, успокойтесь, — он отошел на несколько шагов назад, споткнулся и с трудом смог сохранять равновесие. — Простите меня, мадам. Я совершил ошибку, — после того, как он бросил на Эверетта еще один не понимающий взгляд, то прижал носовой платок к все еще кровоточащему носу и поспешил со своим знакомым подальше убраться от этого места.
— Эверетт, — Лавидия положила свою руку на его предплечье. — Вам не нужно было этого делать. Мы можем теперь пойти, пожалуйста?
Маркиз посмотрел на девушку. Ее золотисто-карие глаза были широко распахнуты и смотрели загнанно и испуганно. Ему стало стыдно от того, что он был виноват в том, что она чувствовала себя такой плохой. Воистину, Эверетту не стоило приводить ее сюда. О чем он только думал? Из-за оплошности, она подверглась оскорблениям от его знакомых. Он должен был понимать, что большинство мужчин сочтут прекрасную женщину, идущую под руку с аристократом, лакомым кусочком, от которого они также с удовольствием бы откусили. Маркиз был эгоистичным, надменным и презренным человеком. Но не вел ли он себя раньше так же, как они?
Его рука дрожала, когда он подошел ближе к Лавидии и положил в защищающем жесте руку ей на плечо.
— Мне жаль, — тихо сказал он. — Пойдем. Я провожу тебя домой.
Маркиз предложил сесть в карету. Но Лавидия покачала головой и так они решили, что пойдут пешком. Втайне он даже испытал облегчение от того, что сможет еще немного насладиться ее обществом. Кроме того, Эверетт знал, насколько тяжело сопротивляться искушению в закрытой карете.
Пока они шли прижавшись друг к другу сквозь ночь, Лавидия чувствовала в нем своего защитника, хотя он и питал по отношению к ней те же самые желания, что и презренный Хюнтеркомб. Нет, еще хуже. В то время, когда маркиз должен был ухаживать за мисс Ангастон, он непрерывно думал о том, как увести Лавидию к себе домой и соблазнить ее.
Что он будет делать, если Лионель все еще не вернулся в квартиру? От чего Лавидия будет в большей опасности: если мужчина оставит ее в одиночестве или если сам останется у нее?
Хорошее настроение и радость, которые были характерны до сих пор для их совместного вечера, больше не ощущались. Не осталось ничего кроме горького привкуса. Когда еще появился туман, Эверетт покрылся холодным потом. Он крепче притянул Лавидию к себе, потому что боялся, что она может исчезнуть так же, как ощущение счастье, которое наполняло его еще недавно.