Воспоминания обрушились лавиной, вызвав невольный болезненный стон. В уши ударил истошный крик боли, в котором смешались и смертная тоска предчувствия гибели и ярость раненого зверя, а потом был мерзкий хруст черепных костей, и рука словно наяву ощутившая, как сжимая что-то тяжелое, шершавое и твердое погружается в липкое и теплое, мерзко обволакивающее кожу… Мелькнуло искаженное ужасом лицо профессора и его развороченная выстрелом в упор грудь. «У меня много патронов! — радостно проорал в ухо серб по имени Марко. — Еще надолго хватит. А последние я потрачу на жену и дочь, так что вам они не достанутся, ублюдки. Можете не облизываться! Трахайте друг дружку, шакалы!» И тут же колокольчиком зазвенел ехидный женский смех, заставив Андрея всем телом передернуться. Он вспомнил все… Точнее почти все, ровно до того момента, когда дорожный указатель с надписью «Купрес» остался за его спиной, а он, пошатываясь и подвывая от душившего его ужаса все шел и шел по прямой как стрела серой струне скоростного шоссе. Сам не зная, куда и зачем, захваченный единственным порывом уйти как можно дальше от того, что оставалось там за спиной, пока его не настигли усташи, пока убитый им серб не поднял с земли размозженную голову и не глянул ему вслед вытекшими глазами, проклиная убийцу. Он сам не замечал, как страх вполне реально нависшей над ним опасности мешается с некой потусторонней жутью и кружит и так готовую взорваться от произошедшего голову. Сейчас он все это вспомнил и пережил вновь. Вот только появление его в этой комнате воспоминания никак не объясняли, он напрягся, стараясь выжать из приоткрывшейся памяти еще хоть что-нибудь, но тщетно, дальше все так же был черный провал небытия. Добиться удалось лишь, того, что виски прострелила жгучая игла нестерпимой боли, недвусмысленно предупреждая, о необходимости оставить все равно безуспешные усилия. Волей-неволей пришлось повиноваться, отложив попытки пробить темную завесу на потом.
Решив, что рано или поздно память вернется, и сейчас это вовсе не самое насущное, он еще раз внимательно оглядел комнату, отмечая для себя те детали, что ускользнули при первом поверхностном осмотре. В этот раз помещение, в котором он находился, показалось вовсе не таким обычным, как в начале. Он сразу отметил нереально высокие потолки, массивную, явно очень старую мебель, изготовленную из темного дерева, местами тронутого жучком и такую же дверь, даже на вид чрезвычайно тяжелую и прочную, книжный шкаф, на полках которого сквозь запыленные стекла видны были увесистые тома в строгих обложках… На всем здесь лежал отпечаток старины и добротности, создавая иллюзию средневекового замка, если бы сейчас со скрипом и скрежетом распахнулась входная дверь, и на пороге возник закованный в броню и кольчугу опоясанный мечом силуэт, Андрей, пожалуй, ничуть бы не удивился. Дополнял картину и уставленный настойками и микстурами столик, как ни всматривался Андрей в это обилие баночек и бутылочек, ни одной аптечной этикетки ему различить так и не удалось, да и сами пузырьки лишь на первый взгляд напоминали стандартные медицинские склянки. На самом деле каждый из них был своей индивидуальной формы и вместо привычной пластмассовой крышки затыкался светло-коричневой пробкой, в точности так же как бутылки с вином. Ну форменное средневековье! Впечатление смазывала лишь висящая на антикварном стуле новехонькая камуфляжная куртка. Внимательнее присмотревшись к ней, Андрей различил на рукаве полукруглую нашивку. «За краля и отжбину» гласили строгие красные буквы. «За короля и отчизну, — машинально перевел на русский язык аспирант. — Странно… Откуда здесь взяться королям? Еще совсем недавно тут была нормальная социалистическая республика, без всяких уклонов в монархизм, а последнего югославского короля, если не изменяет память, расстреляли в 1934 году в Марселе хорватские националисты». В голову даже успела полезть какая-то заведомая чушь про параллельные миры, вычитанная у новомодных фантастов. А что, может и вправду, он перенесся в некое параллельное измерение, где вооруженные современным оружием и одетые в камуфляжную форму рыцари сражаются за своих королей? Андрей невольно улыбнулся столь фантастической идее и увлеченный придуманной шалостью попытался себе вообразить, что было бы если… Однако тут мысли дали сбой, потому что темная дубовая дверь ведущая в комнату натужно заскрипев начала открываться.