Белобрысый аж шарахнулся от него.
— Ты чего? Тоже русский что ли?
— Да! — глупо улыбаясь сам не понимая чему, подтвердил Андрей.
— Охренительно! — коротко, но емко охарактеризовал ситуацию здоровяк, неопределенно мотнул головой и умчался в указанном направлении.
Когда Андрей возвращался обратно с пустой кастрюлей, он уже попался ему в коридоре с ржавым ведром в руках и дружески подмигнул, прежде чем они разминулись. Андрей улыбнулся в ответ, чувствуя, как ему передается радостный азарт этих людей, позитивный неунывающий настрой и впервые с начала противостояния с огненной стихией, ясно понимая, что, по крайней мере, в этот раз они окажутся победителями, потому что те, кто сейчас на его стороне привыкли всегда побеждать.
Действительно, не прошло и десяти минут, как огонь был окончательно потушен. Полностью разгромленная, обожженная и залитая водой гостиная являла собой весьма плачевное зрелище, однако аспирант при взгляде на нее испытывал распирающую грудь радостную гордость, четко осознавая, что именно его усилиями спасена вся усадьба. Однако гордость гордостью, а подламывающиеся от беготни по коридору ноги и ноющие натруженные спина и руки требовали немедленного отдыха.
— Ну что, паря, пошли что ли, покурим, да побалакаем на крылечке! Хлопцы сказывают, будто ты свой, русский… — дружески хлопнул его по плечу давешний бородач.
— Русский, — кивнул в ответ Андрей. — А вы тоже да? Правда?
— Что тоже? — нахмурился тот.
— Ну тоже русский, правда ведь? — не замечая посуровевшего лица собеседника спросил Андрей.
— Какой я тебе русский? Эх ты, шляпа! Иль фуражку мою не разглядел?
На чубатой шевелюре бородача действительно каким-то непостижимым чудом держалась форсистая фуражка с лаковым козырьком и ярким малиновым околышем, украшенная вовсе уж нереальной трехцветной кокардой.
— Я те, паря, не русак, а потомственный запорожский казак, Мыкола Пацапай, собственной персоной, — значительно произнес бородач. — Смотри, не путай никогда.
Андрей смущенно молчал, он никоим образом не намеревался оскорбить этого невесть откуда взявшегося здесь запорожца, но заметив прячущуюся в густых усах потомственного казака улыбку, сообразил, что над ним, просто подшучивают и робко улыбнулся в ответ.
— Ладноть, прощаю на первый раз, — покровительственно заявил Мыкола, приобняв его могучей лапищей за плечи. — Пийдемо, на выход, хлопчик. Воняет тута дюже…
Однако спокойно поговорить на крыльце им не удалось, едва Андрей выглянул из-за широкой спины Мыколы, первым вышедшего во двор он сразу увидел с десяток разномастно одетых и вооруженных парней неловко застывших возле крыльца и мертвенно бледную Милицу со снайперской винтовкой в до синевы сжатых руках стоящую подле трупа своей матери. Рядом, опустившись на колени, тихонько причитала Франя.