Рауль остался у машины, так что не было никаких представлений. Товарищ Монк, так знал Ланни имя немца. Его первые слова были теми же, что он сказал при их первой встрече: "Wir sprechen besser Deutsch". Когда Ланни согласился, он сказал: "Bitte, kommen Sie mit," и вывел его из двора и повёл на склон холма. Они уселись под пробковым дубом свободным от подлеска и имеющий обзор во всех направлениях. "Кусты могут иметь уши", — заявил Монк.
Ланни был в том же деловом настроении. Он не стал комментировать треск и грохот выстрелов и даже не спросил: "Как идёт сражение?" Было достаточно, что противник отбит. "Труди пропала в Париже," — объявил он.
— Ach Gott, die Arme! Как давно?
— Около трех недель. Она заставила меня пообещать, чтобы я бы подождал некоторое время предпринимать какие-либо действия, если она исчезнет. Тогда я попытался войти в контакт с человеком, чье имя она дала мне, кларнетист, профессор Адлер.
— Я знаю его, настоящий товарищ.
— Я писал ему дважды, назначая встречу, но он так и не показался.
— Должно быть, фашистские дьяволы схватили его также.
— Этого я и боялся. Труди не дала мне никакого другого имени, и вы единственный человек, которого я знаю, кто мог бы связать меня с подпольем.
"Я об этом догадался, как только услышал, что вы приехали", — ответил немец.
"Существует кое-что, что я должен объяснить сразу", — продолжал Ланни; — "Это довольно неудобно для меня. Труди всегда настаивала на том, что я представляю особую ценность для движения, потому что я в состоянии получать большие суммы денег. Другие могут писать, печатать листовки и распространять их. Она повторяла это постоянно".
— Мир такой, какой он есть, герр Бэдд, она права, и это не подлежит сомнению.
— Она заставила меня пообещать, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не буду предпринимать какие-либо действия, которые могли бы раскрыть мою связь с подпольем, и сделать невозможным для меня продолжать делать то, что я делал для нее и нескольких других доверенных друзей. Это ставит человека в неудобное положение видеть, как другие люди рискуют своей жизнью, в то время как он живет в комфорте и безопасности.
"Вы можете оставить свою совесть в покое", — заявил капитан. — "Из того, что Труди сказала мне, я бы назвал вас в качестве одного из лиц, незаменимых для нашего движения. Вы должны ни при каких обстоятельствах позволить себе нарушить свое обещание".
Ланни заявил: "Вы лучше поймете, как это решение трудно для меня, когда я скажу вам, что в течение почти года Труди была моей женой".
"Oh, wie schrecklich!