Новому дворцу Лиги Наций было десять лет, и он стоил пятнадцать миллионов долларов. Дворец был великолепен, а его фрески, оплаченные испанской республикой, должны были изображать освобождение человечества от нетерпимости и тирании. Но, увы, художник перешел на сторону Франко, а Испанская республика своих делегатов на Ассамблею не посылала по причине неспособности Лиги действовать против нетерпимости и тирании Франко. Рик предсказал, что эта Ассамблея будет требовать вывода иностранных войск из Испании, а также окончание японских атак на Китай, но не сможет реализовать свои решения, и не один из её членов не пошевелится, чтобы их выполнить. Все это заняло несколько месяцев, чтобы случиться, и тем временем делегаты из Китая отправились домой. Рик тоже вернулся домой и сообщил своим читателям, что не будет тратить свое время, чтобы писать, или их, чтобы читать о делах Лиги наций.
Ланни оставался в доме своей матери достаточно долго, чтобы иметь еще одну сессию с мадам. Увы, он не получил ничего, кроме наводящей тоску Кларибел. Только какие-то фрагменты, которые он не понимал. Растерянные голоса, которых он никогда не слышал, и ссылки на события, не имевшие значения. Ментальная лавка древностей с заплесневевшими треснувшими и покрытыми пылью товарами. Ланни всё записал в свою записную книжку, чтобы просмотреть эти записи через месяц или два и увидеть, есть ли там доказательства предвидения, как он читал в книгах Дж У. Данна. Но сейчас он сеансы прекратил и задал себе вопрос, не иссяк ли дар мадам. Бедняжка всегда этого боялась. Но Ланни утешил ее, говоря: "Вы с лихвой всё дали нам".
IV
Рано утром Ланни уселся в свою самоходную волшебную колесницу, и на этот раз он в Ле Крезо не остановился, а проехал мимо и достиг Парижа во второй половине дня. Его руки дрожали, когда он просматривал свою почту в гостинице. Ничего от Труди. Нет ничего от профессора Адлера. Только гробовая тишина. Поэтому он позвонил своему дяде. Решив, что больше не разумно посещать этот центр смуты, он назначил свидание на определённом углу. Он подъехал к месту и взял пожилого художника в свою машину.
Они мирно катили по Булонскому лесу, а тем временем Джесс делал свой доклад. У него был расследователь. "Давай назовем его Жан" — сказал он — "надежный и общительный человек, который умеет знакомиться с разными людьми. Я не сказал ему, что я ожидаю там найти. Я просто сказал, что хотел бы знать, что эти нацисты делают в этом шато и почему их там так много. Жан нашел старую заброшенную водяную мельницу возле деревни. И он специально изучил эту тему и занялся проектом её лизинга и введения её обратно в эксплуатацию. Так у него появился повод посещать крестьян и опрашивать их, захотят ли они привозить ему свое зерно. Он проводил в бистро вечернее время и беседовал со всеми, и первая информация, которую он получил, гласила, что ему не следует ожидать ничего из шато, потому что эти немцы не имеют ничего общего ни с кем. Деревня была озлоблена против них, потому что мужчины и женщины, которые работали там, как и их отцы и деды перед ними, были уволены без церемоний. Это преимущество для нас, как ты можешь видеть".