— Все в порядке, старик. Это не имеет никакого значения, потому что я возвращаюсь в Париж через несколько дней, и всё, что Галифакс говорил Боннэ, Шнейдер расскажет мне в течение десяти минут. У строго джентльмена, кажется, сдали нервы. Им завладела ужасная идея, что если Гитлер получит Пльзень, то он откажется признать эти кусочки бумаги, которые гарантируют право собственности на заводы Шкода. Поэтому он хочет несколько самолетов-истребителей моего отца, чтобы защитить свою собственность. Кроме того, ему необходим кто-то, кто позволит ему поплакать на своём плече. Вместо того, чтобы хранить секреты от меня, Седди, было бы более разумным сказать мне, что вы хотите, и позволить мне помочь вам получить это. Всё, что я хочу, это видеть мир в Европе, чтобы люди могли иметь время снова думать о картинах.
— Ты действительно знаешь всех этих ключевых фигур, не так ли, Ланни.
— Это моя слепая удача, что Бэдд-Эрлинг прямо сейчас возглавляет гонку за скоростью и маневренностью. Робби с гордостью продемонстрировал это на нескольких военных аэродромах. Поэтому, когда я бываю в Берлине, Der Dicke приглашает меня к Каринхалле и рассказывает мне наиболее шокирующие вещи, дипломатично говоря. А что касается Гитлера, когда он начинает говорить, то рассказывает всем, что он собирается делать в течение следующей тысячи лет. Я думаю, что с ним сознательная неосмотрительность, он здорово блефует.
Ланни сделал паузу и добавил с улыбкой: "Хочешь, я сяду в самолет на Берлин и оттуда отправлю тебе полный отчет, что Джеральд предложил продавцу шампанского?"
Граф Уикторп не мог сдержать улыбку в ответ. Это означало его разоружение. — "Я не против разговора с тобой, Ланни, у нас очень схожие взгляды. Но оказывается, что у нас нет иного выбора, кроме как позволить Гитлеру пересмотреть все свои восточные границы".
— И Видеман был здесь, чтобы сказать вам, что они требуют, а Галифакс это везёт в Париж. Он честный человек, но может ли он стукнуть кулаком по столу, чтобы произвести впечатление на этих французских пиратов?
— Многих из них и не надо уговаривать, Ланни. А Галифакс может быть упрямым, когда захочет.
— Я надеюсь, что это так. Вы хотите, чтобы я позвонил Шнейдеру и попытался убедить его, что это в его интересах присоединиться к вашим предложениям?
— У меня нет полномочий, чтобы предложить такую вещь, Ланни.
— Конечно, нет! Ты не должен говорить мне под протокол, Седди. Это наш вашингтонский сленг, как ты знаешь. Я говорю не для протокола, как один друг мира другому. Я не хочу государственных секретов. В ближайшие несколько дней произойдет много утечек, и я не хочу, чтобы меня считали возможным источником. Но если я буду говорить со Шнейдером по какому-нибудь вопросу, могу ли я ему сказать прямо: собирается ли Британия помочь ему сохранить его право собственности на Шкоду, или нет?