Ужас распространился по всей Европе. Французские и британские правительства уведомили чехов, что они не могут "продолжать нести ответственность за совет не мобилизоваться". Что звучало, как необходимость им готовиться к войне. Испуганные чехи в спешке подчинились, а газеты Геббельса обезумели, сообщая о больших актах насилия в каждом новом выпуске. Венгры и поляки предъявили требования к части чешской территории, а русские предупредили поляков, что, если они двинутся против Чехословакии, то русские денонсируют свой пакт о ненападении с Польшей. Это было так, как это бывало в несчастной старой Европе. Народы были похожи на ряд оловянных солдатиков, стоящих близко друг к другу, при нажатии на одного упадёт весь ряд. Французы призвали до полумиллиона солдат, а в Лондоне были открыты пункты выдачи противогазов, и толпы людей собирались, чтобы их получить. Военные начали уладывать мешки с песком вокруг общественных зданий, а также рыть окопы в парках, чтобы люди могли укрыться от летящих осколков бомб. Правительственная организация, известная как Защита населения от налетов авиации начала транслировать сложные инструкции по радио и из динамиков на улицах.
Короче говоря, это была война. И что же все это значит? Ланни мог сделать предположение, что Ади высказал свои настойчивые возражения против "втягивания в бюрократическую волокиту" и "придирок международного органа, включающего чешского представителя". Он требовал право немедленной военной оккупации Судетской области, и молящийся английский джентльмен пытался удержать его, утверждая, что фюрер повысил свои требования по сравнению с тем, что было согласовано в Берхтесгадене. Чемберлен был человеком слова, в то время как Гитлер был человеком своих желаний, и это было тем различием, которое заставило их посылать ноты туда и обратно через реку.
Конечно, они попытаются надуть друг друга. У них обоих были проницательные участники переговоров, и они играли, не раскрывая карт, с будущим Европы в качестве ставки. Оба боялись, в этом Ланни мог быть уверен, но он предположил, что у Ади было преимущество, потому что он был наполовину безумен, и его ярость могла преодолеть его страх. Размышляя над этим вопросом днем и ночью, Ланни задавался вопросом, была ли эта дипломатическая дуэль вполне искренней. Не могли бы обе стороны решить, возможно, не озвучивая, что надо еще раз напугать публику, чтобы увеличить спрос на мир и уменьшить протест тех элементов в Англии и Франции, которые осуждали программу "умиротворения"? Зная, что дипломаты обсуждали между собой в течение последних нескольких месяцев, Ланни было трудно действительно поверить, что кто-то серьезно думает о войне за Чехословакию.