При подъезде к дому Дени сообщил своему гостю странную новость. Он понизил голос, несмотря на то, между ним и шофером была стеклянная перегородка, и хотя этот шофер, сын старого семейного слуги, в шутку называемый "самым консервативным человеком во Франции". "Вы найдете изменения на месте" — сказал хозяин. — "Я надеюсь, что они вас сильно не огорчат".
"Что за изменения?" — спросил гость, который понял, что эти изменения огорчают консервативного француза.
— Мы посчитали необходимым, защитить себя, и возвели небольшое укрепление в саду.
"Боже!" — хотел сказать Ланни, но он научился держать язык зубами и заметил: "Не против бошей, я полагаю, а против каналий?"
"Именно так", — ответил хозяин. — "У меня есть основания полагать, что нынешнее напряжение не будет продолжаться долго".
— Но почему вы думаете, что смутьяны обратят особое внимание на ваш дом?
— У нас есть кое-что, что их, безусловно, заинтересует.
"Понял", — сказал Ланни. Эта идея не могла его слишком испугать, ибо в Бьенвеню было углублённое хранилище, когда-то бывшее ледником. С тех пор, как Ланни мог себя помнить, Робби держал его доверху набитым пулеметами, винтовками, карабинами, автоматическими пистолетами, а также боеприпасами к ним всем. Робби никогда не собирался применять это оружие, оно было исключительно для демонстраций. Это были образцы того, что ему было нужно продать, и оно было предназначено для использования очень далеко, в Китае, Южной Америке или на Балканах.
Когда они подъехали к шато, Дени взял своего гостя и показал ему отличный маленький "дот" из монолитного железобетона с огневыми щелями со всех сторон. Он стоял на пригорке, который господствовал над остальной частью поместья и долиной чуть ниже него. Только стена виноградников и фруктовых деревьев стояли на пути, и Дени случайно заметил: "Мы, конечно, должны будем это убрать".
V
Ланни узнал, в чём дело, когда встретил сыновей за семейным обеденным столом. Дени сыну теперь было больше тридцати. Его спокойная и хорошо воспитанная жена вела хозяйство. У них было трое детей, которых научили называть Ланни "дядей", что выглядело почетно. Шарло, на два года моложе, инженер, был поставлен во главе технической части завода, который недавно приобрёл его отец. Его жена и две ребёнка, также проживали здесь. Шарло особенно хорошо относился к бывшему ami своей матери, считая его своим учителем в политических и экономических делах. Во исполнение своих обязанностей в качестве своего рода приемного отца, Ланни пытался пробудить общественное сознание в этих двух мальчиках. Шло время, и он пришел к выводу, что он не мог заставить их следовать его мыслям. А если бы он сделал так, то он только разрушил бы их семейную жизнь. Поэтому он отказался и разрешил им следовать своим путём. Но они не забыли его ранние попытки, и им пришла в голову мысль, что они следовали его урокам по-своему. В последние годы, когда Ланни решил уйти в "подполье", он соглашался со всем, что говорили ему де Брюины. Так что теперь он был, по их мнению, одним из своих.