Надо отметить, что Мардж была права. Рие необходимо поговорить с женщинами. У неё так и не появилось никаких по-настоящему дружеских отношений, что частично, моя вина. Я был эгоистичен по отношению к ней. Никто не может обвинить меня в этом. Когда в твоей жизни появляется женщина вроде неё, ты хочешь сохранить её полностью для себя. Но я не помогал ей в этом, оставаясь её главным источником поддержки. Особенно в том, что я никогда не смогу понять даже отдалённо.
Я выяснил, что, принимая во внимание её решение никогда не иметь детей, все мысли, страхи и волнения по этой причине, через которые проходят все женщины, это что-то, о чём она никогда не задумывалась. Это десятилетие с момента 18-летия без забот, вылилось в эти девять месяцев.
Но как бы сильно я не хотел всегда быть её героем, всегда быть способным решить все её проблемы и сгладить все страхи, это было нереально.
Я не знаю, как это ощущается — быть беременной, иметь части тела, которые больше не принадлежат тебе полностью, чувствовать, как жизнь растёт внутри тебя. И я чертовски уверен, что ничего не знаю о том, на что это похоже , — выталкивать жизнь наружу.
Ей нужна Мардж и группа женщин, которых собрала Мардж, с полезными знаниями, с опытом и комфортной обстановкой между ними.
Я чувствовал, будто подвожу её, особенно после того, как говорил, что буду там ради неё, но ей нужно, чтобы я ушёл, понимает она это или нет.
— Поверить не могу, что ты делаешь это, — огрызнулась она, вырвав свою руку у меня и пройдя мимо Мардж внутрь.
— Она боится, — сказал я Мардж, как только Рия вышла из зоны слышимости.
— Я знаю, мийо, — ответила она, понимающе улыбнувшись. — Вот почему ей нужны мы. Вот почему ты не можешь быть с ней здесь, чтобы прятать её за собой.
— Не рассказывайте ей никаких ужасных историй.
— Ужасных? — спросила Мардж, выглядя ошеломлённо от самого этого предположения. — Никаких ужасов. Ничего, кроме красоты.
— И не нужно говорить ей влицо о том, насколько это делает её женщиной, или что ничто не сравнится с любовью к ребёнку, которого она сама родила.
— Мийо , — сказала она, тряся головой, — быть матерью не имеет никакого отношения к рождению. Я знаю, что её удочерили , и знаю, что это будет единственный рождённый ею ребёнок. Но никто там не собирается заставлять её чувствовать себя хуже, из-за того, что она приняла такое решение. Она станет отличной матерью. Для этого малыша и для других деток, которых вы оба решите впустить в свою жизнь другими способами. Но сегодня речь пойдёт не об этом. Сегодня всё для того, чтобы она перестала затыкать пальцами уши и жужжать, когда кто-нибудь упоминает о родах. Это не так ужасающе, как они это показывают по телевизору, — после чего Мардж протянула руку, положив мне на щеку так, как она делает это, когда гордится мной. — Ты очень хороший человек, — сказала она, её глаза наполнились слезами. — Ты беспокоишься о Рие больше, чем она о себе. Но ты можешь довериться мне с ней.