Я приподнимаюсь, расстёгиваю пуговицу на его джинсах и тяну молнию вниз. Я стаскиваю джинсы с его бёдер и обнаруживаю, что на нём снова нет нижнего белья.
Разве у него нет пары боксёров?
Я оказываюсь лицом к лицу не только с его великолепным большим членом, но и с татуировкой на правом бедре, чуть выше аккуратно подстриженных волос. Так или иначе, я не заметила её в темноте во время наших вчерашних выходок.
И действительно, только у Тома может быть тату-надпись…
ПОТРИ ЛАМПУ.
Фыркая от смеха, я смотрю на него, не веря своим глазам.
— У тебя тату «Потри Лампу» над членом.
Пожав плечами, он смотрит на меня с самоуверенной беззаботностью.
— Он волшебный. Несколько хороших поглаживаний — и он может исполнять женские желания.
Я снова смеюсь.
— Боже мой, у тебя запредельное эго.
Держа меня за подбородок, он отклоняет мою голову назад, так, чтобы я смотрела прямо на него.
В его глазах пылает что-то, чего я не могу понять.
— Сейчас я твой Бог. А что касается моего эго… ну, прошедшей ночью я попробовал тебя на вкус четыре раза, и ты не жаловалась.
Он сделал это. С этим невозможно поспорить.
Глядя на него соблазнительным взглядом, я провожу указательным пальцем по всей длине его твёрдого члена.
— Итак, если я потру твою лампу, значит ли это, что ты исполнишь три мои желания?
— Фейерверк, если ты обернёшь эти великолепные губы вокруг моей лампы, то я исполню столько твоих желаний, сколько тебе только в голову взбредёт.
Я обольстительно улыбаюсь.
— Я загадаю только три, — шепчу я, прежде чем лизнуть головку его члена. Открыв рот, я всасываю его.
— Боже, Лила, — его голос охрип. — Твой рот ощущается так чертовски хорошо.
Расслабляя мышцы в горле, я беру больше его в свой рот и вознаграждаюсь предварительной струёй спермы, попадающей на заднюю часть моего языка. У него вкус безупречного мужчины. Мужественность во всех отношениях.
Я с удовольствием напеваю, позволяя звуку проникать сквозь него, прежде чем начинаю двигать ртом.
И когда я это делаю, он издает мужской звук абсолютного удовлетворения.
Положив руку на мой затылок, он начинает трахать мой рот, произнося:
— Да. Вот так, детка. Отсоси у меня жёстко. Подрочи мне своим ртом.
Так что я делаю то, что он просит.
После того, как я заканчиваю делать Тому минет-извинение — в моей голове до сих пор отдаётся эхом его неровная, горячая похвала, насколько я хороша, как удивительно ощущается мой рот, когда я сосу его, как я прекрасна, — он опускается на колени и исполняет намного больше, чем три моих желания, в лифте без камер.