Въехав на стоянку ресторана, я заглянула в зеркало заднего вида и вытерла слезы.
Была еще и Сэмми – ее странный и замечательный ребенок. Так получилось (спишем это на расшалившиеся гормоны беременной женщины), что я привязалась к ней. Мне было ненавистно то, что у меня даже не было возможности попрощаться с ней, что она даже не поймет, что я не хотела уходить. По крайней мере, я не хотела ее покидать.
Я вошла на кухню и направилась прямо к моей рабочей столешнице. Дуглас стоял там с молодым парнем, показывая ему, что к чему.
–Что ты здесь делаешь? – спросил Дуглас.
–Дуглас, – сказала я, поприветствовав его, а затем обратив все свое внимание на парня. – У тебя есть две секунды, чтобы уйти от моей столешницы.
–Теперь это моя столешница, – сказал молодой парень.
Я просверлила его гневным взглядом.
–Кто ты?
–Я отвечаю за отходы, – сказал он.
–У меня в кармане пятьсот долларов. Они твои, если ты просто выйдешь в ванную на пять минут.
–Договорились! – сказал он.
–Никакого договора, – вмешался Дуглас.
–Что происходит?
Мы повернулись, чтобы увидеть, как позади нас стоит шеф Z. На нем была рабочая куртка, поверх которой лежали руки, скрещенные на груди.
–Дуглас, выйди, – сказал он.– И возьми с собой Лэнса.
–Я не Лэнс, – сказал молодой парень.
Шеф поднял руки:
–Да всем насрать.
Когда Дуглас исчез, и молодой парень направился к ванной (действительно ли он думал, что я заплачу ему сейчас?), Шеф Z наклонился ко мне и прошептал на ухо.
–Что ты делаешь на моей кухне?
Я прочистила горло.
–Прошу прощения, шеф. Я просто подумала, что если бы Вы знали подробности, почему я сделала то, что я сделала, Вы позволили бы мне остаться.
–Подробности о том, почему ты бросила тарелку с едой на одного из моих гостей?
У меня был целый план о том, что ему сказать, целая история. Я собиралась сказать ему, что Эмбер заказала последнего на тот вечер ягненка и оставила всю тарелку. И было просто неправильно, что она не уважает тяжелую работу каждого. И тяжелую работу шефа Z. Особенно, когда ей подавали последнее блюдо из ягненка. Другие люди любили бы и уважали эту еду. Но благодаря Эмбер они не сделали этого.
Ну как это могло не сработать? Я бы говорила с каждым нарцисстическим импульсом, который был у этого человека. Отрицать это означало бы отрицание себя.
Кроме того, я слишком устала. И я подозревала, из слишком долгой практики, что продвину эту историю. Да, это была ложь. Но я привыкла к этому, и это было тем, что я делала. Однако когда вы были неправы, усилия, которые требовались для воспроизведения хорошей лжи, становились очевидными. В таких ситуациях это было почти так же сложно, как говорить правду.