–Это софрито-пицца с клубникой от Z, – прошептал Дуглас. – Садовая клубника, негибридные помидоры, домашний сыр рикотта, бальзамический уксус, свежий базилик...
Клянусь, мой желудок начал урчать. Я испугалась, что Дуглас услышит. Но его глаза были прикованы к Z. Все взгляды были сосредоточены лишь на нем. Z отломил кусок сладкой, липкой прелести, которая выглядела как произведение искусства – идеальное соотношение томатов с клубникой и плотным толстым слоем сыра – дивное совершенство. Z казался менее чем довольным.
–Кристин, где базилик? – спросил он.
Один из су-шефов вышел вперед, сразу не ответив.
–Кристин? – повторил он.
Она указала на остальные пять пицц, которые были усыпаны великолепными кусочками травы, такими свежими и так обильно, что я могла почувствовать запах с расстояния нескольких футов.
–Шеф, он здесь,– ответила она.
–Ты сегодня планируешь побывать за каждым столом, чтобы убедиться, что с нашими гостями ничего не случится, и чтобы забрать кусок, который ты решила не посыпать свежим базиликом?
–Нет, шеф.
Он указал на свою фигуру.
–Он должен быть прямо здесь, – сказал он.
Затем он что-то прошептал Лотти и бросил пиццу на столешницу, скрывшись за той же дверью, в которую он вошел. Лотти вздохнула.
–Час на сервировку, народ, – сказала она.
Затем жестом предложила Кристине следовать за ней прочь из кухни.
Я посмотрела на Дугласа:
–Её ведь несерьезно увольняют или как?
Дуглас покачал головой.
–Что я сказал тебе об этих вопросах?
***
Дуглас быстро двигался. В первые полчаса я думала, что пробежала не меньше мили, просто пытаясь не отставать от него. Я начала потеть, и противные капли пота, скатывающиеся по моей спине, промочили мою новую рубашку. Я была готова убить за стакан воды, но была достаточно умна, чтобы не ныть и не просить. Пыталась сохранить в уме заметки о моих обязанностях, которые, как полагал Дуглас, я переняла из моих воображаемых лет работы в ресторанах – настолько крутых и имеющих гораздо большую занятость, чем этот.
Я втихаря подглядывала за Шефом Z, который стоял напротив своей линии поваров, следил за заказами и контролировал каждую тарелку, прежде, чем она попадала в зал. Он ни с кем не разговаривал, кроме своих поваров. С ними он говорил постоянно, отдавая приказы.
–Мне нужно софрито... Где моя соль?... Стейк, пять минут...
Складывалось впечатление, что вечером он становился другим человеком. Спокойный, беспристрастный, как рыба в воде. Я начала думать: «Почему все создают из этого великое событие, если эта кухня похожа на ночной кошмар?». Затем я услышал его голос.