Логос Гераклита, Молния есть движущее и правящее, первоис-ток движения и первоисток правления, только благодаря молнии мироздание являет себя. Связь мироздания с огнём мы находим в 90 фрагменте — эта связь носит характер взаимного обмена, ибо сказано: «всё за огонь, огонь за всё», но чем является молния, если не мгновенным, внезапным огнём, что в «равномерном течении времени» является солнцем, Гелиосом? Огнём порождающим, огнём, в ослепительном сиянии которого вспыхивает космос. Последний со всех сторон ограничен Бездной Ночью, которая определяет пределы власти Гелиоса. Одним из самых важных и загадочных фрагментов мы можем назвать 94-й: «[Ведь] Солнце не преступит [установленных] мер, иначе его разыщут Эринии, охранительницы Дике». Эринии, «Гневные», — таков буквальный перевод этого имени, — рождённые из капель крови убитого Кроносом отца своего Урана, >120> воплощение мести, позже — блюстительницы порядка, союзницы Правды-Дике. Другое их имя — Эвмениды, римляне знали их как фурий. Что означает солнце преступившее свои меры, каким образом оно может их преступить? Речь едва ли идёт о простом изменении направления, и не зря Финк говорит о вторжении Гелиоса в ту область, что пребывает вне его (и, тем более, нашей) ясности, где « всё есть одно в ином смысле» (вспомним 10 фрагмент: «Из всего одно и из одного всё»). Подчёркиваем: в ином смысле. В ином же смысле мы должны понимать и уклонение солнца от его, с позволения сказать, естественного курса, а именно в плане «проникновения в бездну ночи, которая Гелиосу не принадлежит».
|
| Чёрное солнце. Из рукописи «Splendor Solis” |
Как наказывали Эринии тех, кто смел преступить границы? Лишали рассудка и навлекали немыслимые беды. Что они могли сделать с Гелиосом? «Привлечь к ответу», — недоговаривает Финк. Далее мы вправе домыслить и со-мыслить Гераклиту, как это, собственно, делают сами Хайдеггер и Финк. Вечно живой огонь (а солнце есть «огонь в равномерном течении времени») наделяет мироздание тремя видами его нахождения во времени и позволяет проявиться космосу. Тот вечно живой огонь — вне времени, но, тем не менее, сам является как временем, так и тем, что позволяет времени быть. Нас интересует вопрос о наказании Гелиоса. Нам представляется, что Климент, который пытался подобраться к «гераклитовым вратам», зажав в руке эсхатологический ключ, был совершенно прав. В 66 фрагменте говорится: «Ибо придя всё будет судить огонь и схватит». Но можно ли, не дожидаясь огненного суда, судить сам огонь? Судить Гелиоса, преступившего свои границы, оказавшегося в ночной бездне? Возможно ли наказать его низвержением в эту ночь, иными словами, погашением? Но что может сделать солнце как «огонь в равномерном течении времени», дабы избежать наказания Эриний? Не кроется ли отгадка в 76 фрагменте: «Огонь живёт смертью земли...»? Не низвергнуться в Бездну Ночи, а охватить своим несущим гибель пламенем саму землю? И охватить молниеносно, мгновенно, одним ударом бича, но уже не для того, чтобы «пасти» и «охранять», а для утверждения часто встречающейся у Гераклита формулы «жить за счёт чьей-то смерти». «Если бы солнце не существовало, — несмотря на остальные светила, была бы ночь», — читаем мы в 99 фрагменте. Гераклит утверждал, что всё мироздание должно вернуться к тому, что его породило. «Гераклит учил о конечном воспламенении всей вселенной, о погружении всех стихий в огонь, из которого, впрочем, долженствует возникнуть новый мир. «Огонь» придёт внезапно, всё рассудит и всё возьмёт; никто не укроется от него, ибо никогда не заходит.»