Ален Даниэлу в книге «Боги любви и экстаза: Традиции Шивы и Диониса» утверждает, что в соответствии с пифагорейскими и орфическими текстами царствие Диониса вновь будет утверждено во второй половине Железного века или Кали-юги, и его культ будет единственно допустимой формой религии. Написание этой книги преследовало и более таинственную цель — ритуал мышления, который я могла бы назвать «ритуалом сочленения Логоса». Гельдерлин, один из тех опасных мыслителей, которым открылось Дионисийское, знал, что «все страдание нашего бытия происходит из-за того, что разорвано нечто, чему надлежит быть соединенным», поэтому мифологема растерзания божества красной нитью проходит через все главы этого труда. Данная мифологема дает ключ к решению задачи, обозначенной мною ранее. Я предприняла попытку осмыслить три приговора в контексте метаисторического, по словам Фридриха Юнгера, события, а именно Tirnvo^o^a. В бледной тени Минойского Крита, в Греции, я обнаружила следы дионисийской философии, дав развернутое описание ее последовательного сокрытия.
Что я подразумеваю под “концом философии”, если не тотальный упадок философии Первого Начала (Heidegger), т. е. Апол-лонической философии Запада? Сожалеть о ее конце или, что значительно хуже, пытаться продлить ее агонию — участь современных людей, озабоченных «длинными проводами»; грусть высочайшего счастья им неизвестна. Противостоя их духу тяжести, я не стала ограничиваться подталкиванием к пропасти того, что и так падает (и обязательно упадет) без меня, — я ищу путь к философии Другого Начала, что был указан Фридрихом Ницше. В заметках к «Рождению Трагедии» он писал: «Все в этом сочинении заранее возвещено: близость возвращения греческого духа, необходимость другого Александра, который снова завяжет однажды разрубленный гордиев узел греческой культуры». Дух, который возвращается, есть дух Дионисийский. Именно перед ним, как перед высшим судьей, будет держать ответ и вся современная культура, и вся современная философия, отвергнувшая ницшеанское знамение «Nitimur in vetitum». В фундаментальном труде «В поисках темного Логоса» Александр Дугин ставит вопрос о возможности другого, не-Аполлонического Логоса философии, прямо называя его Дионисийским. При этом он приходит к триадической модели Логосов: Аполлон: солнечный Логос, классическая западноевропейская философия; Дионис — «темный» Логос, другое Начало философии; Великая Мать (материя) — «черный» Логос, философия хаоса, философия хоры. Исходя из этого, я позволила себе вывести определение Дионисийского Логоса как «сизигийного» (от др.-греч. си-^йуо^ — «живущий парой»), мужеженского (Дионис-Ариадна),что, в свою очередь, привело к переосмыслению мифологемы растерзания божества. К этой триадической модели вплотную подходил и дионисиец Вячеслав Иванов, выявляя прадионисийскую область, которая принадлежала Великой Матери, хтонической богине, но, не смотря на глубинную интуицию, ему так и не удалось дать ее адекватное описание. У французского философа Анри Корбена можно также найти триадическую модель, подробно разбираемую мной в первой части книги «Дионис преследуемый» (в главе о традиционализме).