Он включил музыку. У него был проигрыватель. Настоящий проигрыватель из 60-х годов.
— Это мамин, — сказал он. — Она хотела его выбросить. Представляешь?
Он поставил свой любимый альбом The Beatles «Abbey Road».
— Пластинки. Настоящие пластинки. Не то, что эти кассеты.
— А что не так с кассетами? — спросил я.
— Я им не доверяю.
Я подумал, что это действительно странная фраза. Забавная и странная.
— Пластинки легко поцарапать.
— Нет, если за ними ухаживать.
Я осмотрел его комнату.
— Я вижу, тебе действительно нравится заботиться о своих вещах.
Он не разозлился. Он рассмеялся.
Он протянул мне книгу.
— Вот, — сказал он. — Ты можешь немного почитать, пока я буду убираться.
— Может быть мне просто уйти, — я остановился и осмотрел комнату, — здесь немного страшновато.
Он улыбнулся.
— Нет. Не надо. Не уходи. Я ненавижу убираться.
— Возможно, если бы у тебя не было так много вещей.
— Это просто хлам, — сказал он.
Я ничего не ответил. У меня не было хлама.
— Будет не так плохо, если ты останешься.
Почему-то я чувствовал себя неуютно… но остался.
— Хорошо, — сказал я. — Тебе помочь?
— Нет. Это моя работа, — он сказал это так покорно. — Как бы сказала моя мама: «Это твоя ответственность, Данте». Ответственность — это любимое слово моей мамы. Она считает, что отец недостаточно на меня давит. Конечно нет. А чего она ожидала? Отец совсем не напористый человек. Она вышла за него замуж. Разве она не знала, какой он?
— Ты всегда анализируешь своих родителей?
— А они анализируют нас, разве нет?
— Это их работа, Данте.
— Хочешь сказать, что ты не пытаешься понять своих родителей?
— Я пытаюсь, но у меня это не получается. Я никак не могу их разгадать.
— Что касается меня, то пока я разгадал только отца. Мама остается для меня самой большой загадкой в мире. Кажется, что в вопросах воспитания она предсказуема, но на самом деле она непостижима.
«Непостижима». Я знал, что когда приду домой, я должен посмотреть в словаре значение этого слова.
Данте посмотрел на меня, ожидая, что я тоже что-нибудь скажу в свою очередь.
— Я во многом понимаю свою маму, — сказал я. — Мой отец. Он тоже непостижим.
Я чувствовал себя мошенником, употребляя это слово. Может быть, в этом был весь я. Я не был настоящим мальчиком. Я был подделкой.
Он протянул мне книгу стихов.
— Почитай это, — сказал он.
Я никогда до этого не читал стихи и не уверен, что знаю, как их читать. Я недоуменно посмотрел на него.
— Поэзия, — сказал он, — она тебя не убьет.
— А что если убьёт? Представь, паренек умер от скуки, читая стихи.
Он старался не рассмеяться, но это у него не слишком хорошо получалось. Он покачал головой и начал собирать вещи с пола.