— Нет, дело не в этом. Она просто хотела, чтобы я продолжала ходить в колледж. И я пообещала, что не брошу. Это заняло время, но я сдержала свое обещание.
Это был первый раз, когда я действительно увидел мою маму, как человека. Человека, который был намного больше, чем просто моей мамой. Было странно думать о ней так. Я хотел спросить о своем отце, но я не знал, как.
— Он изменился? Когда вернулся с войны?
— Да.
— Насколько?
— Внутри него много шрамов, Ари.
— Но что это? Боль? Что это?
— Я не знаю.
— Как ты можешь мне знать, мам?
— Потому что они его, Ари. Они только его.
Я понял, что она и сама не до конца приняла его личные шрамы.
— Они когда-нибудь излечатся?
— Я так не думаю.
— Мам? Могу я кое-что спросить?
— Ты можешь спросить, о чем угодно.
— Его тяжело любить?
— Нет, — сказал она, даже не задумываясь.
— Ты понимаешь его?
— Не всегда. Но Ари, я не всегда должна понимать людей, которых люблю.
— А я должен.
— Это сложно, не так ли?
— Я не знаю его, мам.
— Я знаю, что ты разозлишься, когда я скажу это, Ари, но я все равно скажу это. Возможно, однажды ты поймешь.
— Ага, — сказал я. — Однажды.
Однажды, я пойму моего отца. Однажды он мне все расскажет. Однажды. Я ненавижу это слово.
ДЕСЯТЬ
Мне нравилось, когда мама говорила, о чем она думает. Казалось, она могла делать это. Не то чтобы мы много разговаривали, но, когда это все же случалось, я чувствовал, будто действительно знаю ее. А я не испытывал такого чувства к огромному количеству людей. Когда она говорила со мной, у нее было много идей, по поводу того, кем я должен быть. Я ненавидел это и боролся с ней, потому что не хотел, чтобы она вмешивалась.
Я не думаю, что должен слушать, кем люди хотят меня видеть. Если бы ты не был таким молчаливым, Ари… Если бы ты был более дисциплинирован… Да, у всех было свое мнение по поводу моего поведения, и по поводу того, кем я должен стать. Особенно у моих старших сестер.
Потому что я был самым младшим.
Потому что я был неожиданным.
Потому что я родился слишком поздно.
Потому что мой старший брат был в тюрьме. И возможно мои родители винили себя за это. Если бы они только сказали что-то, сделали что-то. Они не допустят этой ошибки снова. Так что, я застрял с виной моих родителей. Виной, о которой моя мама никогда не говорила. Иногда она мельком упоминала моего брата. Но она никогда не называла его по имени.
Так что, теперь я был единственным сыном. И на самом деле, это было тяжело. Но все было так, как было.
Каждый раз, когда я упоминал моего брата при Данте, у меня появлялось странное чувство, будто я предаю свою семью. И это было плохое чувство. В нашем доме было так много призраков — призрак моего брата, призрак войны моего отца, призрак голосов моих сестер. Я даже думал, что внутри меня тоже есть призраки, просто я еще их не обнаружил. Они могли показаться в любой момент. Они просто ждали подходящего времени.