— Пожалуй, я выпью чашечку кофе, — сказала она.
— Не торопись.
Я закрыл глаза. Думаю, это станет моей новой привычкой. Я не могу скандалить, когда зол. Я просто должен закрыть глаза и спрятаться ото всех.
ПЯТЬ
Папа навещает меня каждый вечер.
Я хотел, чтобы он ушел.
Он пытался поговорить со мной, но ничего не выходило. Так что, он просто сидел в моей палате. Это сводило меня с ума. И тут мне в голову пришла идея.
— Данте оставил мне две книги, — сказал я. — Какую из них ты хочешь прочитать? Я буду читать другую.
Он выбрал «Войну и мир».
Меня вполне устраивала «Гроздья гнева».
Это было не так уж и плохо, я и мой отец сидящие в больничной палате. Читая.
У меня ужасно чесались ноги.
Иногда я просто глубоко дышал.
Чтение тоже помогало.
Иногда, я замечал, что папа изучает меня.
Он спросил, снятся ли мне до сих пор эти сны.
— Да, — ответил я. — Только теперь я ищу свои ноги.
— Ты найдешь их.
Мама ни разу не упомянула о разговоре, который состоялся у нас недавно. Она просто притворялась, что этого не было. Я не уверен, что я чувствую по этому поводу. Единственным плюсом во всем этом было то, что она не заставляла меня разговаривать. Она просто бегала туда-сюда, чтобы убедиться, что мне удобно. Мне не было удобно. Кому вообще может быть удобно, когда обе его ноги загипсованы? Мне во всем нужна была помощь. Я устал от судна. Я устал от инвалидного кресла. Но оно было моим лучшим другом. И моя мама тоже была моим лучшим другом. Она сводила меня с ума.
— Мам, хватит мешкать. Ты заставляешь меня сказать слово на «б». Я серьезно.
— Не смей говорить это слово при мне.
— Клянусь, если ты не остановишься, то я скажу его.
— Что за роль ты играешь?
— Я не играю не какую роль, мама. — Я был в отчаянии. — Мам, мои ноги болят, а когда не болят, то чешутся. Они перестали давать мне морфий…
— Это хорошо, — прервала мама.
— Да, ладно, мам. Не хватало вам еще маленького наркомана, бегающего вокруг вас. — Будто бы я мог бегать. — Черт. Мам, я просто хочу побыть в одиночестве. Ты не против? Что я просто хочу побыть один?
— Ладно, — сказала она.
После этого она дала мне больше личного пространства.
Данте больше не навещал меня. Он звонил два раза в день, просто чтобы поздороваться.
Он подхватил простуду. Грипп. Мне было жаль его. Он звучал ужасно. Он сказал, что ему снятся кошмары. Я сказал, что мне тоже снятся кошмары. Однажды он позвонил и сказал:
— Я хочу кое-что сказать тебе, Ари.
— Хорошо, — сказал я.
Но он так ничего и не сказал.
— Что? — спросил я.
— Не бери в голову. Это не важно.
Я подумал, что, скорее всего, это значило очень много.