Лэн поглядывает на меня:
— Мы уберём его отсюда, Мэм.
Я воспринимаю это как сигнал, захожу внутрь. Закрываю дверь. Но не могу устоять и прикладываю ухо к двери. Раздаются звуки, которые переворачивают всё внутри меня. Глухие удары, хлопки, хруст костей. Звуки постепенно становятся... хлюпающими.
Вздрагиваю и отхожу от двери.
В конце концов, слышу, как закрылись двери лифта, и я снова одна. Сорок семь минут до моего следующего клиента.
Мои руки дрожат, пока я делаю себе кружку чая. Эрл Грей и чуть-чуть молока. К тому времени, как я его допиваю, лифт снова даёт о себе знать, и моя дверь открывается.
Мужчина, который входит в мою квартиру — это не клиент.
***
Ярость сделала твои и без того тёмные глаза ещё темнее. Веки сузились до щёлочек. Грудь поднимается и опадает, а пальцы сжались в кулаки.
— Ты в порядке, Икс? — его голос, как гром, как грохот на горизонте.
Я пожимаю плечами.
— Это было... неприятно, но я справлюсь, — мой голос ровный, но хриплый от удушья.
Положив свои руки мне на плечи, он нежно, но крепко держит меня на месте. Глаза разглядывают моё лицо. Взгляд скользнул к горлу.
— Он оставил на тебе синяки.
Я касаюсь горла там, где Уильям схватил меня. Ощущения болезненные. Осторожно освободившись от рук на плечах, я повернулась к зеркалу на стене, которое висит над небольшим столиком. Моя кожа тёмная, цвета карамели, может быть, даже на тон или два темнее. Я не так легкоранима, но на горле остались синяки от пальцев. Мои глаза покрасневшие, а голос хриплый и скрипучий.
Он стоит у меня за спиной, горячий, огромный и злой.
— Этому маленькому засранцу повезло, что Лэн добрался до него раньше меня.
Это заставляет меня содрогнуться, потому что я уверена — Уильям уже никогда не будет таким симпатичным, как раньше. Не будет таким... здоровым.
— Я в порядке.
— Он причинил мне материальный ущерб. Ты не можешь работать до конца дня, как минимум. Может даже больше. Нельзя работать с клиентами с синяками на горле.
Я-то думала, он беспокоится обо мне. Пришлось отодвинуть от себя узел горечи.
— Лэн проверил записи? — спрашиваю я.
— Почему тебя это волнует?
— Я слышала, что он говорил своему другу. Его нужно остановить.
— Заявление было подано. Полиция этим занимается.
Это не ответ, но я знаю, что это лучше, чем ожидать подтверждения камер и микрофонов.
Знаю, что они есть, но никто не готов сказать об этом прямо. Это какая-то тайна, как будто я не понимаю, что за каждым моим шагом, словом, ведётся наблюдение и прослушка. Это для моей собственной защиты, я понимаю. Сегодняшние события вполне это доказывают. Но иногда это давит тяжёлым грузом. Не хочется быть выставленной на показ.