ОТЕЦ: Когда я вижу, что она опять объелась, у меня смешанные чувства. Мне ее жалко ведь она сама с собой такое делает, и в то же время хочется дать ей пощечину, чтобы заставить понять, в какие переживания она нас ввергает.
ТЕРАПЕВТ: Одной Вашей части ее очень жалко, а другая часть приходит в бешенство. Это так?
Поскольку люди время от времени так и говорят, редко приходится слышать, чтобы кто-то протестовал против этого способа переформулирования. На практике многие семьи быстро усваивают терминологию частей и начинают ее использовать, продолжая описывать свои чувства или мысли.
Терминология субличностей сама по себе оказывается довольно сильной интервенцией во время семейных сессий. Она дает людям больше простора для самораскрытия, чем привычный язык, потому что человеку легче признать, что часть его личности чувствует или думает нечто по меркам семьи неподобающее или неадекватное, чем заявить, что он целиком и полностью так думает или чувствует. Это привносит надежду, ведь всем легче поверить в изменение маленькой части, чем ожидать, что изменится весь человек. Это также предполагает, что ресурсы каждого человека куда обширнее, чем те, которые можно заметить у наиболее вовлеченной в проблему субличности. И, наконец, она придает людям смелости взглянуть чуть дальше, чем позволяют обеспокоенные Менеджеры или Пожарные, и найти там другие части симпатичные или любимые. Мартин Лютер Кинг (мл.) имел в виду нечто подобное, говоря:
Простить не значит проигнорировать содеянное, или навесить на зло ложный ярлык. Скорее это означает, что злодеяние более не будет препятствием для отношений. Мы должны понять, что злодеяние, причиненное враждебным к нам соседом, то, что причинило нам боль, никогда является выражением всего его существа. Частицу добра можно найти даже в нашем злейшем враге. Таким образом, просто используя терминологию субличностей, терапевт может помочь членам семьи посмотреть друг на друга иначе. Их не просят, не замечать или переопределить (то есть «навесить ложный ярлык») то, чем они ранили друг друга. Вместо этого, им предлагают относиться к этим травмировавшим действиям, как исходившим от своих и чужих обороняющихся субличностей, и поверить в то, что другие члены семьи представляют из себя нечто большее, чем эти обороняющиеся части.
Прослеживание последовательностей взаимодействия субличностей между людьми
Когда каждый член семьи описывает свои субличности, имеющие отношение к проблеме, терапевт задает вопросы о том, как части этого человека воздействуют на других людей. Например, в ответ на вопрос терапевта Джуди (см. выше) описала часть, критикующую ее, и другую часть, которая приводила ее в состояние неистовства и возбуждения перед тем как Джуди начинала объедаться. Терапевт спросил отца Джуди, что он чувствовал, когда видел ее неистовую часть. Он сказал, что очень расстраивался и злился, потому что знал, что она будет делать дальше. Обычно он пытался справиться с раздражением сам, но в какой-то момент срывался в язвительные насмешки. Джуди сказала, что она может определить, когда расстроенная субличность отца появляется в поле зрения, даже если отец при этом молчит. Она жила в страхе перед ней, потому что она пробуждала ее критикующую часть, а та, в свою очередь, запускала цепочку внутренних взаимодействий, заканчивающуюся эпизодом обжорства.